Во сне и наяву (святочный рассказ)
Мы встречали Новый год у Анны Николаевны Лубянской. Собрался небольшой бесцеремонный кружок, и все чувствовали себя как дома. Наша хозяйка была премилая женщина.
Она овдовела месяцев четырнадцать тому назад и теперь уже сняла своё траурное платье. У неё были две прехорошенькие, молоденькие дочери и сын, высокий, бледнолицый, скромный юноша, заметно обижавшийся, если его называли юношей.
Самой Анне Николаевне, вероятно, уже исполнилось сорок лет, но никто бы не мог сказать этого, – так она была моложава, свежа и красива. Все мы знали, что она прекрасная мать своим детям, была доброй женой мужу, самоотверженно ухаживала за ним во время его долгой, мучительной болезни и искренно его оплакала.
Это последнее обстоятельство делало ей тем больше чести, что муж её, не тем будь помянут, вовсе не принадлежал к числу примерных мужей. Он женился на Анне Николаевне лет девятнадцать тому назад, единственно потому, что пришло ему время жениться, а у неё было порядочное приданое. Во всё продолжение супружеской жизни он, главным образом, занимался своими делами, а на жену и на детей обращал мало внимания.
Одним словом, Анна Николаевна действительно была хорошая женщина, и мы с удовольствием решились на её приглашение встретить с нею Новый год. В ожидании ужина и полуночи мы поместились поближе к хозяйке, в её красивой гостиной, – у камина...
Из соседней залы к нам доносились весёлый смех и громкие голоса молодёжи. Там устраивались всякие гаданья: приносился петух, лился воск... В будуаре Анны Николаевны её старшая дочь гадала в зеркало. Там были спущены портьеры и туда никто не впускался.
Нам не было ни скучно, ни весело, а просто тепло и уютно. Мягкий свет лампы, прикрытой узорчатым абажуром, вспыхивающий огонь в камине освещали знакомые лица. Мы невольно заговорили о Святках, о гаданье, о различных видениях. У каждого нашёлся свой рассказ, и скоро мы очутились в том жутко-приятном настроении, которое так подходило к этим святочным минутам.
Дошла очередь и до нашей хозяйки. «Хорошо, расскажу, – сказала она. – Правда, я никогда ничего не видала в зеркале, мне не являлись никакие призраки. Самое необыкновенное, что со мною случилось, было наяву. Но, впрочем, нет, всё же оно началось сном...
Я воспитывалась здесь, в Петербурге, в пансионе. Была уж в последнем классе, приготовлялась к выходу. Однажды мой отец приехал из деревни и объявил мне, что на днях повезёт меня на бал к одним своим старым знакомым. Я, конечно, ужасно обрадовалась. Весь вечер продумала об этом первом моём бале, так и заснула с этой мыслью.
И вот снится мне, что я совсем уж приготовилась к выезду, уже надето на мне розовое бальное платье. Я стою перед зеркалом и застёгиваю перчатку. Вдруг входит отец и с ним двое незнакомых военных – пожилой и молодой. Мне очень хочется рассмотреть этого молодого, но он стоит ко мне спиною.
– Я не могу с тобою ехать, – говорит отец, – а тебя проводит полковник.
– Нет, я не хочу, – отвечаю я, – я хочу ехать с Веригиным. И я указываю на молодого офицера, стоящего ко мне спиною... и просыпаюсь. Проснувшись, я удивительно ясно помнила свой сон и особенно совершенно мне дотоле незнакомую фамилию – Веригин.
Я взяла бумажку и записала её. В то же утро приезжает мой отец и привозит мне показать материю для бального платья. Материя розовая – та самая, в какой я себя видела во сне. Но мало того – отец вдруг вынул из кармана бумажку, развернул её и подал мне.
– Скажи, пожалуйста, знаешь ты эту фамилию? Я читаю, на бумажке написано: «Веригин». Я вскрикнула и дрожащими руками дала отцу мою бумажку, на которой была написана та же самая фамилия.
Оказалось, что в ту же ночь он видел сон, совершенно одинаковый с моим, и тоже в этом сне его поразила оставшаяся в его памяти фамилия Веригин, и тоже он не видал лица этого молодого офицера. Можете себе представить, с каким сердечным замиранием отправилась я на бал. Бал этот был блестящий; народу множество.
Я танцевала, но всё время исподволь ждала исполнения нашего необыкновенного сна. И вдруг – я слышу странный крик. Гости расступаются, и трое людей несут какого-то офицера. Его несут ко мне спиною. Я не вижу его лица, но узнаю его мундир, его затылок, волосы. Это он!
– Кто это? – слышу я.
Да Веригин. Вдруг вошёл в залу, вскрикнул и упал в обморок! Я бросилась разыскивать отца. Он изумился и заинтересовался не меньше моего, постарался всячески меня успокоить, а сам пошёл узнавать об этом Веригине. Вот он вернулся.
Веригин действительно существует – это молодой офицер, но его уж нет в доме. Он едва пришёл в себя и немедленно же уехал; так моему отцу и не удалось взглянуть на него. Весь конец этого вечера прошёл для меня в тумане.
Дня через два отец уехал из Петербурга обратно в деревню, а я осталась в пансионе, мало-помалу успокоилась и почти забыла о Веригине...
– И этим всё кончилось? – спросили мы.
– Нет, было продолжение, – отвечала Анна Николаевна. – Прошло два года, я совсем уж забыла этот странный случай. Как-то летом мы с родителями поехали в Петергоф, к одному старому приятелю моего отца, доктору.
Мы долго разыскивали его дачу, наконец вышли из коляски и пошли пешком. Уже подходя к его дому, я увидела у подъезда садившегося в карету офицера. Это был опять он – Веригин... и опять я не разглядела лица его, опять увидела только так памятные мне затылок, волосы и мундир. Карета быстро уехала.
– Это он, он! – крикнула я своему отцу. Я не знаю, что со мной сделалось, я вся дрожала, как в лихорадке, я едва держалась на ногах. Отец и мать перепугались, а доктор, хозяин дачи, вышедший нам навстречу, даже заставил меня выпить какие-то успокоительные капли.
.jpg)
Наконец я пришла в себя.
– Это был Веригин? – прямо спросила я доктора.
– Да. Веригин, – ответил он. – Очень милый молодой человек. Он заезжал ко мне проститься, – я его лечу, и вот отправил за границу. У него чрезвычайно странная болезнь – сильное нервное расстройство. Ему время от времени представляется во сне и даже наяву женское лицо, и каждый раз после этого он впадает в нервный припадок, а так – совершенно здоровый человек.
Можете себе представить, с каким интересом и волнением я и мои родители слушали этот рассказ. Доктор же, услышав историю нашего фантастического знакомства с фамилией Веригин, просто вышел из себя и даже послал к нему письмо с нарочным. Но посланный вернулся обратно с этим письмом: Веригин уже уехал за границу...
– Что ж случилось с Веригиным? – спросила m-me N. – Неужели он погиб за границей?
– Нет, не погиб, – отвечала Анна Николаевна, но не вернулся больше в Петербург. От доктора мы узнали, что, поправившись совершенно, он получил назначение на Кавказ, и с тех пор о нём ничего не было слышно.
В ту же зиму я вышла замуж , хотя мой дядя Иван Петрович – которого вы все знаете – и уговаривал меня подождать. Он вбил себе в голову, что непременно должен явиться снова Веригин и сыграть в моей жизни большую роль. Но я не послушалась дяди. Прошло много лет, я окончательно забыла всю эту историю. Только года полтора назад, месяца за три до смерти моего мужа, снова пришлось мне всё вспомнить.
Как-то муж вернулся домой и во время обеда, вот при всех детях, объявил мне, что он по делам должен познакомиться с генералом Веригиным, долгое время служившим на Кавказе, но теперь переведённым в Петербург, и что этот Веригин, наверное, будет посещать нас.
– Это очень интересно, – сказал муж. – Ведь это, по всем вероятиям, тот самый таинственный Веригин, который играл какую-то необыкновенную роль в твоей жизни.
.jpg)
Я очень смутилась от этих слов. Это имя снова вызвало все мои позабытые воспоминания и привело меня опять в то странное нервное состояние, которого я так давно не испытывала.
Я почему-то ужасно перепугалась. Это был просто панический страх. Я стала уговаривать мужа, чтоб он не приглашал к себе этого генерала Веригина и не знакомил его со мною. Муж начал смеяться, хоть мне и казалось, что ему смеяться вовсе не следовало.
Во всяком случае, это знакомство не состоялось. Через несколько дней муж мой заболел и с тех пор не вставал с постели. Веригина я никогда не встречала и опять с тех пор не слыхала даже его имени!..
– Так, значит, окончание впереди? – сказал я.
Красивое, совсем почти молодое лицо Анны Николаевны вспыхнуло.
– Да, действительно, мне кажется, что я непременно встречусь с Веригиным. И если б вы только знали, как я боюсь этой встречи!
– Я не понимаю, чего вам бояться теперь? – улыбаясь, заметила madame N, подчеркнувши слово «теперь».
– Ну, полноте! Перестаньте! – тоже слабо улыбнувшись, перебила её Анна Николаевна. – Если б я была моложе, я, может быть, и не боялась бы встречи с Веригиным, а напротив, искала бы этой встречи. А теперь боюсь, потому что мне всё кажется, что наша с ним встреча должна как-нибудь страшно кончиться, что развязка будет вовсе не романическая и не счастливая.
Она вздрогнула и побледнела.
– Однако который час, господа? Может быть, пора ужинать и встречать Новый год? Только странно, что дяди Ивана Петровича нет, а он непременно обещался быть...
Но мы не успели ещё перейти в столовую, как раздался звонок.
– Это, наверное, дядя, – сказала хозяйка. Наконец-то! Действительно, через минуту мы увидели милейшего старика Ивана Петровича.
.jpg)
– А я не один, Annete, – как-то странно помаргивая и, очевидно, насильно удерживая какую-то особенную весёлость, заговорил Иван Петрович, целуя руку племянницы. Я привёз тебе гостя.
На пороге гостиной показалась незнакомая нам фигура. Красивый господин лет сорока пяти, в генеральском мундире, входил несколько смущённо и неуверенно. Вот он взглянул на Анну Николаевну – тотчас лицо его покрылось необыкновенной бледностью, глаза широко раскрылись, он отшатнулся и, очевидно, не будучи в силах совладать с собою, вскрикнул.
Иван Петрович весь так и засиял от радости.
– Рекомендую тебе, Annete, – проговорил он. – Пётр Владимирович Веригин.
Анна Николаевна, смущённая, расстроенная, даже не в силах была протянуть руку вошедшему. Она тоже впилась в него глазами с выражением страха, ужаса, смущения и вместе с тем чего-то странного, чего-то даже похожего на радость. Мы все смотрели затаив дыхание и ждали, что будет.
Генерал первый вышел из оцепенения. Он вдруг закрыл лицо руками, повернулся и почти выбежал из комнаты. Анна Николаевна слабо вскрикнула и без сил опустилась в кресло. Мы все кинулись к ней.
В это время Иван Петрович уже снова входил в гостиную под руку с генералом.
– Прости меня, Annete, я, кажется, чересчур напугал тебя. Но я напугал не тебя одну; не знаю, кто из вас больше напуган: ты или Пётр Владимирович! Но он уж простил меня, прости и ты.
Наконец Анна Николаевна кое-как совладела с собой и протянула руку генералу. Я ясно заметил, что оба они вздрогнули в эту минуту.
Иван Петрович обратился ко всем нам. Он рассказал, что история Анны Николаевны всю жизнь не выходила у него из памяти. Он знал наверное, что рано или поздно его племянница непременно встретится с Веригиным. Он дал себе слово добыть Веригина и узнать от него, какое это лицо его преследовало и чем окончилась история его нервной болезни.
– И я успел с ним познакомиться, – говорил Иван Петрович. – Мы сошлись с ним ещё восемь лет назад, на Кавказе. По его описанию я понял, что лицо, видевшееся ему во сне и наяву, – это именно лицо Анны Николаевны. Но я у знал также, что в последние годы это лицо оставило его в покое, и я не рассказал ему ничего про мою племянницу. Не говорил и ей, и она так и не знала, что мы с Веригиным приятели. Но мысль о неизбежности их встречи меня не покидала.
И вот сегодня утром Веригин явился ко мне и, совершенно расстроенный, рассказал, что всю ночь его снова преследовало прежнее видение. Всё это до такой степени странно, святочно наконец, что я решился устроить святочный сюрприз моему приятелю и моей племяннице. Я почти насильно притащил сюда Веригина, от этого так и запоздал.
Я ему даже не объяснил, куда и зачем его везу, просил только положиться на нашу старую дружбу и уверил его, что в смешное, фальшивое положение его не поставлю. Если я от старости впал в детство и весь мой поступок – дикость, простите меня, добрые люди, но я, воля ваша, торжествую!
.jpg)
Бедная Анна Николаевна употребила весь свой такт, всю свою находчивость, чтобы выйти из неловкого положения, в которое поставил её дядя. Кроме того, она, очевидно, боролась с глубоким внутренним волнением. Мы все поспешили ей на помощь. Мы толковали о всевозможных странных психологических явлениях, одним словом, всячески заговаривали её и генерала Веригина, тоже глубоко потрясённого.
Мы перешли в столовую ужинать. Это был странный ужин. Две хорошенькие дочки нашей хозяйки и её сын давно знали историю о Веригине и теперь разделяли волнение своей матери. Они просто с паническим страхом глядели на генерала. Но вот пробило 12 часов. Мы высоко подняли бокалы, поздравили хозяйку с Новым годом и от души пожелали ей счастья.
– А ведь вся эта история непременно должна хорошо кончиться! – шепнул мне Иван Петрович. – Я не умру покойно, пока не поотпирую на свадьбе у племянницы. Веригин отличный человек – я его знаю, а от судьбы не уедешь!
И действительно, генерал Веригин и Анна Николаевна от своей судьбы не уехали. Через полгода мы все пировали на их свадьбе. Наша милая Анна Николаевна была в этот день так молода и хороша, что никто бы не мог назвать её матерью двух прелестных девушек, которые радостно плакали, обнимая и поздравляя своего нового отца, сумевшего очень скоро вместо панического страха возбудить в них к себе самое горячее чувство.
Всеволод Соловьёв
Ещё в главе «Семья - дом - отечество»:
Над нами одно небо, а под ногами одна земля (Из записных книжек)
Во сне и наяву (святочный рассказ)