Журнал «Социум» №10-11. 1991 год

Успех реформ – конец утопий

Обратимость российского прогресса: политика в «перестройках»

Возможно, не всякий знает, что, начиная с 1550 года до середины 80-х текущего столетия, Россия пережила тринадцать «перестроек» – крупных политических реформ. И все они либо потерпели поражение (прерваны контрреформами), либо растворялись в политической стагнации. Россия всё никак не могла прорваться к политической модернизации, а сердцевина политической модернизации – легитимизация политической оппозиции. Стране не удавалось и никак не удаётся вернуться в европейскую семью, воспринять западную демократию, демократизировать общество.

Парадный шаг печатают «перестройщики» нэповской «ступени»... «Ничего не сказала рыбка...» Точнее, сказала – голосом, отороченным грузинским акцентом

Вообще Россия – страна уникальная во многих отношениях, в том числе и по обратимости прогресса. К примеру, суд присяжных впервые явился здесь не в период реформ 60-х годов прошлого века, а... 442 года назад, то есть в 1550 году, а потом исчез. Ему надо было ещё раз появиться в 1864 году, чтобы затем вновь уйти в небытие. Сегодня он возрождается в третий раз! И опять приходится начинать на пустом месте, с нуля. В какой ещё стране это мыслимо? В какой стране можно дать землю крестьянам, а через какое-то время отнять её, где ещё можно было бы отменить местное самоуправление и ликвидировать суд присяжных, пробуждать народ к активности и осаждать эту активность? Есть ли ещё такое государство, на которое чуть ли не каждое столетие накатывала диктатура? А ведь речь идёт о стране, что первой в мире приблизилась к тому, чтобы конституционно ограничить монархию, ограничить принятием в 1610 году «кондиционных законоуложений» Михаила Салтыкова!

Нет, Россия – не азиатская страна, ибо азиатские системы в принципе не поддаются реформированию. Они так устроены: какими входят в историю, такими и исчезают. Их можно только разрушить извне. Типичный образец – Византийская империя, которая за тысячелетие своего существования не претерпела серьёзных политических изменений. Россия же в высшей степени способна к прогрессу.

Автор рисунка: З. Штейнис

Россия ничем не отличается от других европейских государств в том смысле, что в каждой стране есть либеральные и консервативные элементы. Так было в реформе 1861 года и в последующие периоды. Такое мы видим в том или ином количестве и ныне. Существование и тех и других необходимо, оправданно. Либералы движут вперёд прогресс, консерваторы не дают ему уйти слишком далеко и тем самым сохраняют систему от разрушения. Но! Для того, чтобы система в своём политическом развитии двигалась вперёд, нужно хоть небольшое преимущество либеральных сил над консерваторами. В России этого не было: плюс равен минусу. Потому и почти пять столетий развитие идёт по спирали: сначала политические реформы, прорыв, перестройка, потом – стагнация, отступление, контрреформы. Однако, сдаётся, сегодня при четырнадцатой попытке реформ есть возможность переломить ситуацию. Даже вопреки историческим традициям.

В истории немодернизированной России мы обнаруживаем не двухфазный цикл развития: стагнация – реформа (как в Европе), а трёхфазный: стагнация – реформа – контрреформа. На эту историческую особенность накладывается принципиальная дуалистичность русской культуры – примерное равенство западнической и изоляционистской традиций. Однако, как бы там ни было, можно проследить определённые аналогии в истории стран разноцикленного развития, рассматривая те или иные периоды этой истории. О том, что это небесполезно, очевидно, говорить не приходится.

«Перестройка» № 14, последняя (?) Что ж ты, милый, нервничаешь? Спокойно. О тебе заботятся: с одной стороны родная партия; с другой – не менее родное правительство. Автор рисунка: В. Иванов

Весьма интересные исторические аналогии можно проводить между Петербургской Россией 1905–1917 годов и Веймарской Германией, где события развивались примерно по одной и той же схеме. Это интересно вдвойне, ибо такого же рода социальная драма повторяется сегодня в процессе советской перестройки.

«Стагнация» – это, по-научному, «застой, загнивание». А по-нашему, по-перестроечному, – это когда все, значит, атаки на болото, хоть тресни, не задевают. Автор рисунка: В. Мокиевский

А сценарий политических событий, между прочим, простой.

В первом акте возникают глубочайшие политические и экономические дислокации, обозначается кризис, который неизбежно ведёт к социальной напряжённости.

Во втором акте в результате социального перенапряжения происходит раскол в левоцентристской коалиции, которая инициирует реформы.

В третьем акте на обочинах политической жизни возникают «ультра» – слева и справа. У них свои программы, но их никто не воспринимает всерьёз. Эти люди обычно рассматриваются по департаменту полиции, а не политики. Они, например, могут бить стёкла – и всё!

В четвёртом акте левоцентристская коалиция распадается полностью. Образуется политический вакуум. Как чёртик из табакерки, на политическую арену выскакивают «ультра». А откуда – слева или справа – это зависит от конкретного расклада сил. В России были ультралевые, в Германии ультраправые. А у нынешних перестройщиков в Советском Союзе что происходит? Слева есть уже «ультра». Реальная ли это сила? Могут вести массы? Взять власть?

Например, для таких ассоциаций, как «Демократический союз», эти вопросы явно бессмысленны. А вот ультраправые уже силы набирают, пытаются шантажировать. Консолидируются. Прессингуемые аппаратчики откровенно сближаются с чернорубашечниками, становятся в оппозицию власти для завоевания власти. Формирующиеся отряды выдвигают своих лидеров, способных вести толпу за собой...

В пятом акте они захватывают структуры управления. Конец драме. Наступает глубокая контрреформа.

Для того, чтобы взять власть, вовсе не нужно большинства на своей стороне. Нужна лишь критическая масса: за германских нацистов в последние свободные выборы в 1932 году было подано около 30% (!) голосов. Больше, чем у каждой другой партии в отдельности.

Однако нацисты никогда бы не захватили власть (с этим сейчас согласны многие), если бы им противостояла левоцентристская коалиция, если бы коммунисты не конфронтировали с социал-демократами и либералами. История пошла бы по- другому, и не было бы Второй мировой войны, массовых страшных избиений евреев, славян, бессмысленных жертв и террора XX века!

Продала старая дом – купила ворота: стала запираться... Перестройка!

Итак, программа выживания перестройки, которая позволит реанимировать развалившуюся коалицию «левых» и «центра» в советском политическом пространстве, рождение движения за реформы в стране, весьма актуальна. Этим силам нечего делить и незачем испытывать терпение народа. И... терпение «ультра», ведь фактически «ультра» уже выходят на улицы, стучатся в двери.

Сейчас советские реформаторы нуждаются в помощи, чтобы вытащить свою страну из кризиса, вывести её на столбовую дорогу цивилизации, включить в европейскую семью. Проблема-то в общем в том, чтобы создать мировое сообщество, в котором невозможны ни Гитлер, ни Сталин. То есть, иными словами, создать ассоциированное человечество, включая и СССР – наследницу России, то открывающуюся для реформ, то становящуюся к ним нерасположенной.

Ну на всём приметы перестройки! Автор рисунка: А. Гурский

Контрреформа способна всё разрушить, перевернуть, отбросить страну (не только страну, но и мировое сообщество) назад. Не будем вспоминать далёкую историю: 1861 год, последующие реформы и их обрыв, наступление реакции, состояние социального напряжения в стране. Давайте обратимся опять к советской истории. Сталинская контрреформа, потом хрущёвская реформа, далее брежневская стагнация и вот опять-снова реформа. Чередование режимов – традиционное для России в рамках одного исторического цикла. Причём каждый из режимов отрицает предыдущий, демонтирует его, если угодно: десталинизация, дехрущёвизация, дебрежневизация. Дегорбоизации не должно произойти (понятно, что дело не только в лидере, но прежде всего в начатых реформах).

Я убеждён, что России не грозит превратиться в скверную копию более или менее типичной западной страны. Она должна удержаться от этого, подобно Мексике или Японии. Выделяю именно эти страны, потому что они наиболее эффективно сумели обезопасить себя от исторической катастрофы. Признав оппозицию, институциализировав оппозицию, ликвидировав антагонистический характер между оппозицией и правительственной властью, эти страны добились необратимости преобразований, модернизации.

Самый серьёзный результат такого рода модернизации состоит в том, что страна, обретя нормальную жизнь, застраховывает себя от исторической обратимости. Само собой разумеется, что политическая модернизация вовсе не означает околпачивание страны под западную модель жизнеустройства, ведь Япония, Бразилия, Индия сохранили свои древние культуры. Удастся это и России. Все политические силы должны в полной мере осознать необходимость выхода из зоны исторической катастрофы и, по меньшей мере, представлять реально последствия контрреформ. Ответственность – это качество, которое должно стать определяющим для политических сил самых разных направлений.

Одна из проблем, как и прежде, состоит и будет состоять наперёд в том, чтобы добавить к либеральному динамичному элементу (а он пока ещё весьма рыхлый) какой-то дополнительный ингредиент – придать ему то преимущество, которое необходимо для постепенного движения вперёд. Это может быть, например, мощный коалиционный блок между «левыми» и «центром». И те и другие, выступая за реформы, понимают: без них не обойтись. Разница в подходе, в вопросах тактики. «Левые» требуют немедленного перехода к рыночной системе и соответствующих преобразований собственности. А «центр» – за постепенное реформирование, поскольку вводить рыночные отношения в условиях острой социальной напряжённости – это всё равно, что сознательно повергнуть страну в хаос. Значит, стоит снять напряжённость, а её можно снять именно усилиями левоцентристской коалиции, которая только и способна довести «перестройку» до её логического конца.

Поди, на перестройку № 15?! Автор рисунка: И. Смирнов

Нечто об экономике четырнадцатой «перестройки»

Разговор о политике и общих политических средствах реформирования страны и ни слова об экономике?! Это сделано не в качестве афронта сакраментальной формуле так называемой политэкономии социализма «Экономика – главная политика». Хотя на самом деле экономика – никакая не главная политика; экономика – это экономика. И, если угодно, она главная сама по себе.

Что же касается политики, то она действительно должна интересовать постольку, поскольку способна или, как в советском случае, не способна обслуживать экономику. Живых людей, значит. Поэтому нечто об экономике.

От успехов или неудач её выхода из глубочайшего кризиса зависит судьба четырнадцатой «перестройки» в стране. Именно ей будет суждено нарушить колеблющееся равновесие между реформистами и контрреформистами в пользу первых. Неужели в кои-то веки это случится и случится с необратимостью?! Сегодняшнюю советскую экономику можно сравнить с больным стылым телом, неким организмом огромных размеров, нашпигованным горячими деньгами.

Эта вулканическая магма способна поглотить несметное число товаров, которых... нет. Выпускается же их столько в стране, что понадобится минимум 25 лет, чтобы уравнять количество товаров с суммой дензнаков. И это ещё при невозможном условии, что за всё это время ни копейки пустых денег к населению не попадёт. А ведь ещё огромный дефицит госбюджета, который заставляет печатать и печатать новые партии денег. Получается, что одной рукой изымают из кратера инфляции миллиарды рублей, а другой рукой – не меньшую сумму кладут обратно. И положение на потребительском рынке всё не меняется и не меняется.

Понимают ли это те политики, которым не понимать чего бы то ни было нельзя по должности. Ведь «перестройка»-то и начинается с правильного учёта и управления денежной массой. Именно так! Любая экономическая система должна иметь деньги как инструмент регулирования. Когда их нет, наступает развал. Никто не хочет работать. Система становится неуправляемой, распадается. А если её ещё и реформировать в это время? Только ускоришь развал. К тому же рубль не может сегодня выполнять функцию денег. Он существует в неограниченных размерах, никак не соотносится с количеством товаров, находящихся в обращении.

А надо избежать и жесточайшей инфляции (как в Польше) и не подорвать стимул к ещё сохраняющимся элементам честного труда. Главная цель – снять социальную напряжённость, а для этого – создать приемлемые человеческие условия жизни, одновременно введя в систему настоящие деньги. Думается, что просвещённые реформаторы на досоветской Руси знали это как «Отче наш». Как выкупить горячие деньги у населения, ликвидировать стомиллиардный бюджетный дефицит весь и сразу?

Надо выбросить товаров на несколько сот миллиардов рублей, а вырученные деньги уничтожить, а значит, сравнять товарную массу с количеством рублей в обороте. И чёрная дыра дефицита разом закроется. Уровень жизни советских людей на 23-летний период сравняется со среднеевропейским. Решатся жилищные, бытовые, продовольственные проблемы. Народ, наконец, поверит лидерам. И тогда можно проводить любые реформы.

Естественно возникает вопрос: где взять столько товаров? Но ведь есть страны, которые способны произвести всё что угодно и в любом количестве. Для Советского Союза, например, 400 миллиардов рублей – сумма астрономическая, близкая ко всей расходной части бюджета. Но в ценах мирового рынка это не так уж и много – 25 миллиардов долларов. Где добыть 25 миллиардов, ничего не одалживая?

Кредиты – этот путь вряд ли эффективен. Есть деньги на счетах западных банков – «заначка» на «чёрный день». Их надо пустить в дело: под залог вкладов взять кредит. Есть ещё залоговая стоимость советских внешнеторговых вложений (цены за недвижимость), есть ещё и стратегические запасы (часть их тоже можно пустить в дело) и тому подобное.

Но вот доллары нашли, фирмы-посредники сделали своё дело, стоят эшелоны вдоль западных границ СССР, во Владивостоке, в Архангельске, Одессе – гружёные суда. Прорва товаров пришла! Нужно разгрузить, складировать, довести до потребителя. Советская торговля в таких масштабах никогда не работала. И тут надо забыть о государственных структурах – они не сработают как надо.

Спасёт, на вполне законных основаниях, реализует план третья корпоративная экономика (после официальной и теневой), которая возникла в последние годы – один из самых важных результатов «перестройки». Советские кооперативы, ассоциации новых социальных форм с их инфраструктурами могут существенно помочь, если их смело и умело использовать.

Итак, это первый этап. На нём создаются необходимые предпосылки для экономической реформы. Дальше всё зависит от нас (вас) самих. Главное – импульс, взбодривший «перестройку», даст толчок новым и новым изменениям, модернизациям.

Товары, начинающие поступать на потребительский рынок, затевают разорение государственной торговли: никто не хочет покупать плохие отечественные вещи. Госторг постепенно вытесняется частной торговлей – более эффективной. Как только это происходит – прекращаются платы промышленности за нереализованные товары (они явно не выдержат конкуренции с импортом!) Произойдёт резкое снижение цен на советскую продукцию. Лёгкая промышленность начнёт приносить ещё более явные убытки. И государство вынуждено будет передать её в кооперативный сектор!

Серьёзные перемены могут случиться и на продовольственном рынке. Нерентабельные колхозы и совхозы уступят место независимым крестьянским хозяйствам, которые получат более приличные земли и современную технологию, чтобы производить конкурентоспособную продукцию. Тут технологическую помощь может оказать Запад. Дело – за формированием правильного общественного мнения, эффективная «незастревающая» канализация помощи оттуда – сюда.

Далее должна произойти приватизация сферы услуг, отчасти транспорта.

«Перестраивать» – это камень на камень, Ильич на Ильич. А строить – это совсем другое! Автор рисунка: И. Шеин

Тяжёлая промышленность (тяжёлая во всех отношениях) на 90% зациклена на самой себе. Её трогать и не требуется, пусть работает в прежнем режиме. Функцию разгосударствления выполнит закон об аренде. Ассоциированные работники предприятий начнут выкупать основные средства производства в акционерную собственность. И тогда тяжёлая промышленность начнёт по-настоящему приспосабливаться к лёгкой промышленности, торговле, сельскому хозяйству.

Процесс структурной перестройки растянется по времени, и в силу этого не исключено, что пройдёт относительно спокойно и безболезненно. В это время СССР ведёт активную экспортную деятельность, а часть денег идёт на реконструкцию лёгкой промышленности, сельского хозяйства. Но не через государственные субсидии, а через долгосрочные банковские кредиты.

Всё это не так сложно, как может показаться, и это могут подтвердить нарождающиеся отечественные деловые люди. Массовая безработица не грозит стране, а с локальной справиться можно и нужно. Для социализма это вообще не проблема: нужна огромная (при социализме всё огромно – это на руку) сеть школ профобучения. Нужны стипендии по безработице. Большие стипендии – на уровне средней заработной платы (деньги появятся). Никто не должен быть унижен «перестройкой».

С такого рода реформ откроется множество вакантных мест в торговле, сфере обслуживания. Появится немало новых фирм и предприятий. Можно ведь и взять участок земли, обработать его. Это тоже способ выживания!

Итак, через 2-3 года, пока первая партия товаров не кончится, что-то в советской экономике всё-таки изменится к лучшему.

Заокраинно обретающаяся кооперация, обладающая психологией периода первоначального накопления капитала, превращается в мощный фактор общетерриториального масштаба. Создаётся настоящая конкуренция между государственной и кооперативной экономикой.

Модернизируются предприятия, мастерские. Предприимчивые люди берут «второе дыхание». И ...какая-то часть товаров и продовольствия в стране начинает производиться на должном уровне качества. Следовательно, на втором этапе потребуется уже меньшее количество долларов для новой закупки товаров.

Всё это, конечно, самая общая схема. Экономистам в этом случае надо всё просчитать, продумать, принципиально решить. Где взять деньги на 2-3 года следующего этапа реформ? Может быть, например, использовать часть золотого запаса?

Вот, наконец, наступает третий этап. Перемены к лучшему уже различимы. В это время и кредиты будут, и всё остальное. Сейчас Советский Союз должен Западу где-то примерно 70 миллиардов долларов, но ведь одновременно и ему должны многие десятки миллиардов. Момент окончательного оздоровления экономики – балансирование заимодавца и должника. А это ещё несколько лет – срок для закрепления успеха достаточный.

Во всём сказанном (а не об этом ли или близком к тому говорили и говорят ведущие советские учёные Николай Шмелёв, Станислав Шаталин и другие) нет ни грана утопии. Напротив, впервые за многое время утопиям будет положен конец.

Дайджест А. Золотарёва и О. Соловьёва подготовлен с использованием материалов американскою политолога Александра Янова, опубликованных в советской прессе.

Журнал «Социум» 1991 год № 10-11

Ещё в главе «Наука - политика - практика»:

Успех реформ – конец утопий
Кратократия
Как взять власть у самих себя (или нечто о советском каннибализме)