Телевизионные разработки в ЦРЛ
В начале 1930-х годов состоялось правительственное решение: обеспечить радиосвязь Москвы с отдалёнными районами и выход в эфир для зарубежных радиослушателей. Для выполнения этой задачи был проведён ряд мероприятий, преследовавших цель – мобилизовать инженерные силы.
Для радиозавода им. Коминтерна это выразилось в его объединении с ведущим научно-техническим центром страны в области радио – образованной ещё в 1923 году Центральной радиолабораторией (ЦРЛ) и создании комплексной организации – Центральная радиолаборатория-завод (ЦРЛЗ).
Однако образование ЦРЛЗ оказалось недостаточно эффективным, и вскоре самостоятельность ЦРЛ была восстановлена. В результате этой реорганизации кварцевая лаборатория, в которой работал Расплетин, оказалась в ЦРЛ, где царила атмосфера научного поиска, активного обмена мнениями, широкого обсуждения результатов исследований.
Во второй половине 1933 года в связи с началом работ по электронному телевидению в ЦРЛ был проведён ряд структурных изменений. Из отдела специальной и вспомогательной аппаратуры и подотдела вакуумной техники были выделены группы сотрудников, работавших в области телевидения. Из них и была создана лаборатория телевидения и электрооптики (ЛТЭО) под руководством В. А. Гурова, который начал свои работы по дальновидению ещё в 1924 году, будучи активным членом РОРИ.
Когда Расплетину предложили работать в ЛТЭО, он согласился не раздумывая. Ведь со второй половины 1932 года он вплотную подключился к исследованиям в этой области. Как человеку, склонному к изобретательству и остро чувствующему новизну, ему явно повезло, ведь он попал в атмосферу творческого горения и поиска. Разве мог он, с детства жадно ловивший каждое новое известие о достижениях в радиотехнике, своими руками делавший аппаратуру, упустить возможность общения с такими специалистами, как Минц, Гуров, Брейтбарт, Нейман и многими другими!
В то время, когда механическое телевидение уже стало довольно распространённым, послышались первые нотки разочарования. Беда механического телевидения заключалась в следующем: чтобы полученное изображение целиком соответствовало передаваемому, последнее требовалось разложить на очень большое количество мельчайших элементов. По подсчётам того времени, чтобы зритель захотел смотреть на экран, строк в нём должно быть не менее двухсот.
Исследования показывали: чтобы увеличить число элементов, необходимо сделать большее количество отверстий в диске Нипкова. Для этого требовалось уменьшать их размеры, но при этом проникающий через них луч света становился настолько слабым, что не помогали самые лучшие фотоэлементы.
Предпринимались отчаянные усилия, чтобы улучшить качество изображения. Естественно, что такая авторитетная организация, как ЦРЛ, не могла остаться в стороне от решения этой актуальной задачи.
Одной из первых больших работ ЦРЛ стало проведение сравнительного анализа приёмных систем механических телевизоров. Для этого в лаборатории телевидения в декабре 1932 года были разработаны и изготовлены образцы телевизоров по существующему стандарту чёткости. К ним относились телевизор с зеркальным винтом и телевизор с линзовым диском. Разработка этих телевизоров выполнялась под руководством Расплетина при участии С. А. Орлова.
Расплетин был требовательным руководителем, не терпевшим, когда кто-либо делал тяп-ляп, и к «виновникам» он применял разные методы воздействия. Однажды Георгию Рогову (Жоржику, как его тогда все звали) поручили собрать выпрямитель.
В технических условиях стояли чёткие габариты. Но он не потрудился подобрать нужный по размерам конденсатор, поставил первый попавшийся, подходящий по ёмкости, но не по габаритам. Когда показал свою работу Расплетину, тот покраснел, но ничего не сказал. Рогов ушёл. Перед обедом в лаборатории появился начальник отдела Гуров. Выпрямитель Рогова стоял на видном месте. Сбоку, так и не закреплённый на шасси, свисал злополучный конденсатор. Тут же красовался яркий плакат (как потом выяснилось, изготовленный Расплетиным): «Конструкция системы халтурщика Рогова».
Такая критика сыграла свою роль – больше ничего подобного в группе Расплетина не наблюдалось. В то же время строгость Расплетина не мешала крепкой дружбе. Часто по выходным дням Расплетин приглашал товарищей домой в Лигово, где они вместе гуляли по лесу, собирали грибы и ягоды, пили чай, вели жаркие дискуссии.
За чаем, который готовила мать Мария Ивановна, разговор часто переключался на производственные темы. Спорили, предлагали. Молодость, горячность порой переходила всякие границы, и тогда Мария Ивановна тихо появлялась в комнате и молча смотрела на ребят. Накал беседы спадал.
Итог таким творческим дискуссиям, как правило, подводил Расплетин. Его мнение было решающим, и не потому, что он был «начальством» или несколько старше остальных, просто-напросто его авторитет подкреплялся делами. Вот что писал о нём Э. Крогиус, один из тех, кто часто бывал на таких встречах:
Уже тогда он демонстрировал настоящий талант – талант лидера, человека, умеющего принимать решения, проводить их в жизнь, увлекать за собой людей. У Шуры это сочеталось с любовью к людям. Удивителен был и его здравый смысл. Прямота, спокойная уверенность в своих силах и правильности избранного пути привлекали к нему сердца.
Однажды в лабораторию пришла комиссия, занимавшаяся осмотром новых разработок. Всё включили, всё работает. И вдруг один из телевизоров вышел из строя.
Однако сохранивший невозмутимость Расплетин подозвал Сергея Орлова и сказал: «Замени конденсатор». Через считаные минуты телевизор заработал. Комиссия и изображение на экране появились одновременно. Потом все обступили Расплетина и стали допытываться, как ему удалось так быстро найти неисправность.
Расплетин молчал и наконец ответил: «Интуиция, братцы, озарение».
Эксперименты, поиски – вот чем был увлечён коллектив лаборатории. Никто не обращал внимания на житейские трудности. В стране ускоренными темпами прошла индустриализация, колоссальные средства выделялись на строительство новых фабрик и заводов. Приходилось потуже затягивать пояса. Продукты были нормированы, да и с одеждой было непросто. Ударники получали ордера на покупку брюк, пиджаков.
Один из товарищей Расплетина вспоминал:
Как-то раз, налаживая какой-то блок, Расплетин так сосредоточился, так напряжённо ждал результата, что не заметил, как прислонился спиной к газосветной лампе. Прошло совсем немного времени, и в комнате запахло гарью. Серёжа Орлов энергично стал втягивать ноздрями воздух и оглядываться по сторонам – какой блок горит. Расплетин по-прежнему стоял в той же задумчивой позе. И тут все увидели – это горит не аппаратура, а само начальство, точнее, его пиджак на спине, недавно приобретённый по ордеру и торжественно обмытый коллективом. Сергей подскочил к нему и вывел из творческих раздумий. «Возгорание» было ликвидировано.
Все с сочувствием и интересом рассматривали опалённую дыру, протянувшуюся широкой полосой между лопатками мощной фигуры бригадира. Кто-то хладнокровно посоветовал вставить заплату из какого-нибудь яркого материала: будет оригинально, глядишь, и в моду войдёт, на Невском пижоны с завистью смотреть будут.
На следующий день Александр Андреевич явился на работу всё в том же пиджаке, но с латкой, правда, не яркой, как советовал шутник, но всё же отличной от цвета пиджака. А перед обедом, когда он снял его со спинки стула, направляясь в столовую, все увидели чёткую надпись латинскими буквами «Raspletin». Так было «изобретено» то, что десятилетия спустя стало привычным атрибутом наших сборных по хоккею и футболу.
Расплетина, полностью отдававшего свой творческий потенциал созданию телевизионных приёмников, никак не устраивало, что их нельзя было использовать в то время на открытых площадках. Поэтому под его руководством и при участии Сергея Орлова были изготовлены два телевизора. Один – для одновременного просмотра передачи двумя зрителями. Другой, с перспективой дальнейшей доработки, мог быть полезен и клубам.
Однако все эти конструкции не решали проблему индивидуального телевидения (имеется ввиду то, как мы сейчас смотрим телепередачи в семейном кругу) и также совершенно не могли обслужить, даже при дальнейшей доработке источников модулированного света, и клубную аудиторию.
Расплетин не отказывался от идеи создания телевизионной системы для массовой аудитории. По его предложению решили провести несколько экспериментальных работ. Одна из них называлась «Передача сигналов телевидения оптическим путём». Эта работа стала одной из последних попыток возродить механическое телевидение. Работа выполнялась поэтапно в очень жёстком временном режиме – с июня по октябрь 1932 года. Канал оптической связи работал на расстоянии 20 метров. Качество принятого на экране 30 x 40 миллиметров изображения было достаточно хорошим. Однако добиться большего не удалось – подводил слабый источник света.
По теме «Разработка и изготовление станции экранного видения с чёткостью 400 элементов» был создан макет телевизора с проекцией изображения на экран. Экраны были двух размеров: 90 x 120 и 300 x 400 миллиметров. В 1933 году работы по этой теме были завершены. В акте испытаний было отмечено хорошее качество изображения, удачное решение проблемы коллективного просмотра передач.
Завершающим этапом работ лаборатории в 1933 году, в которых принимала участие бригада Расплетина, стала разработка и создание передатчика с относительно высокой чёткостью 10 800 элементов (90 строк при 25 кадрах в секунду), работающего по методу «бегущего луча».
В решении теоретических и конструкторских задач 1933 год стал в ЦРЛ годом подведения итогов в области создания механического телевидения с предельно достигнутой по тому времени высокой чёткостью и началом работ в области электронного телевидения.
Результаты исследований того периода Расплетин обобщил в «Информационно-техническом бюллетене ЦРЛ» и опубликовал в журнале «Известия электропромышленности слабого тока» в статьях: «О зеркальном винте» и «Телепередатчик ЦРЛ с чёткостью 10800 элементов», в журнале «Радиофронт» – «Телевизор с линзовым диском» и в отчётах ЦРЛ.
На ряд новых технических решений им были получены авторские свидетельства на изобретения № 35895 «Устройство для синхронизации в дальновидении», № 39832 «Устройство для дальновидения», № 45629 «Устройство для синхронизации в дальновидении».
Приведённый краткий обзор работ Расплетина по механическому телевидению в ЦРЛ показывает на исключительно напряжённый ритм работы. Здесь было всё: макетирование и проектирование, проведение экспериментов и написание отчётов, оформление статей и заявок на изобретения, встречи и обсуждения материалов исследований со своими коллегами. Подобный ритм он сохранил на всю жизнь.
Ещё в главе «Довоенный ленинградский период»:
Телевизионные разработки в ЦРЛ
Довоенные разработки телевизоров