Журнал «Социум» №8. 1991 год

Священник в городе: быть для всех всем

О задачах церкви по возрождению духовности в городах-гигантах размышляет Питирим, митрополит Волоколамский и Юрьевский.

Питирим, митрополит Волоколамский и Юрьевский: «...если не физическое воскрешение человека, то воскрешение души – это та подлинная задача церкви, служителей Божьих, которые находятся в городе»

Мегаполис – понятие далеко не новое. Он существовал и существует как особое образование территориального, наднационального, многофункционального организма.

Принципы развития мегаполиса с его достижениями и пороками заложены в самом генетическом коде человека. Всё меняется – технология производства, транспортные средства, даже умственные способности – но сама по себе психическая фактура человека, эта его натуральная сторона, остаётся неизменной. Те же пороки, те же добродетели, то же начало и конец жизни. Поэтому анализ настоящего, прогнозирование будущего могут быть основаны на том, что прожито.

Для мегаполиса, мирового города, существует противоположное социальное образование – мировая деревня. Модель горожанина совсем другая, нежели модель жителя деревни.

Пороки города формируют его развитие и сами формируются под влиянием сложных факторов, в числе которых одним из первых, вероятно, стоит нервная перегрузка. Отсюда – тяга человека к уединению, покою, послерабочему мягкому вечернему времени, которые, к сожалению, сейчас разрушаются дневными ритмами. Воздействие последних – в частности через средства массовой информации, а также через алкоголь и наркотики – приводит к стрессам и срывам.

Стремление уединиться, замкнуться в своём семейном мирке, в отдельной квартире сосуществует с желанием выйти на улицу и в обществе себе подобных, пусть даже без друзей, провести остаток дня.

Некогда получилось так, что город стал общественным организмом, который умеет жить ночной жизнью. С одной стороны, люди готовы выдержать до полутора часов автомобильных стоянок на перекрёстках, лишь бы скорее уехать после работы из города, с тем чтобы утром с такими же препятствиями вернуться обратно.

В Ростове Великом

С другой стороны, с наступлением сумерек в городе начинается иная жизнь. Он словно выходит из подполья со всеми своими пороками и несовершенствами... И в этом противостоянии – рабочего изматывающего дневного ритма и совершенно другого, вывернутого наизнанку ночной жизнью города, – церковь занимает своё определённое место. Она всегда одна и та же – и вечером, и ночью, и днём.

Помню, как в детские годы прочитал роман одного западного писателя, описывающий душевную катастрофу некоего горожанина, который, будучи на грани самоубийства, где-то на улице случайно толкнул низенькую дверь дома с осевшим фасадом и попал в общину траппистов. Это особо строгий монашеский орден, который связан обетом молчания и принимает на себя подвиг молиться за все человеческие несчастья и жертвовать собой в качестве замены тех, кто находится на грани катастрофы.

В наших храмах всё больше простой, несановный люд. Давно сказано: наибольшие покаяния – от наименьших грешников

Меня очень увлекла эта идея, и с тех пор мне рисуется всякий город, в том числе и Москва, именно с такими точками, где маленькая церковь, а ещё лучше маленький монастырёк в несколько человек – это тот якорь или пристань, куда утомлённый человек идёт после рабочего дня и, будучи в состоянии душевной депрессии, находит себя. И я увидел реальное осуществление этого.

Несколько лет назад семья близкого мне православного голландского священника в Амстердаме познакомила меня с молодым лютеранским пастором, у которого было трое детей. Он создал церковь и жил в квартире этажом выше, над этой церковью, в самом ужасном и порочном районе города. И когда я с удивлением спросил, что он делает, думает ли он о детях, он ответил, что они должны идти путём своего отца, пусть они привыкают к реальности мира с самого начала.

Я встретил его спустя 7– 8 лет, дети уже подросли, они перебрались в другой район, работали и учились там, а он остался. Чувствовалось, что жизнь наложила на него некоторый определённый свой отпечаток, но он продолжает осуществлять свою миссию.

Я вспоминаю другой эпизод из святоотеческой письменности, когда некий подвижник, преподобный Виталий, поселился через стенку от лупонария. И он отдал себя именно той части общества, которая более всего нуждается в человеческой снисходительности, сочувствии, понимании. Судьба истерзанных жизнью наркомана, алкоголика, падшей женщины как раз и нуждается в церкви.

В своё время по Даниловскому кладбищу, где похоронены мои родители, а теперь уже почти и все родные, ходила женщина, по всей видимости, душевнобольная. Угадывая во мне священника, она говорила мне и другим духовным лицам: «Какие же вы священнослужители, если не можете воскресить тех, кто здесь лежит?». Она была права. Потому что если не физическое воскрешение человека, то воскрешение души – это та подлинная задача церкви, служителей Божьих, которые находятся в городе.

Именно в городе значение церкви и священников для мирян, для молодых людей, для женщин-христианок, женщин-диакониц состоит именно в том, чтобы быть для ВСЕХ ВСЕМ, чтобы спасти хотя бы некоторых.

Кировская область. Во время службы в Екатерининском соборе. Обряд причастия

В городе это самопожертвование сказывается особенно остро. В деревне священник может найти себе выход – после литургии он приходит домой в спокойную семейную обстановку, пообедает и пойдёт в луга, посмотрит на простор, понюхает цветы... В семейном кругу или среди односельчан, с которыми у священника, как правило, складываются хорошие отношения, он находит разрядку.

В городе же священник себе этой разрядки не находит, он всё время себя только отдаёт. Он должен быть беспрерывно заряжающимся аккумулятором духовной энергии, которую из него выпивают буквально ежесекундно. И даже оставляя храм и приход, направляясь домой, он всё равно оказывается в той обстановке, в которой находятся его потенциальные или действительные прихожане, переживающие все возможные стрессовые ситуации. И нет никакого дела церкви верующий человек или нет. Если у него забота отпечатана на лице, значит, он уже нуждается в церкви.

Проповедь в городе – это каждый раз последнее слово. В деревне своим односельчанам вы можете повторять и трижды, и десятикратно, и тысячекратно одно и то же – в конце концов из вашего села или из далёкой округи человек всё равно снова придёт к вам. Человек в городе, пришедший в церковь, может никогда больше сюда не прийти. Атмосфера в церкви всегда должна безошибочно помочь человеку преодолеть душевный надлом, дискомфорт и даже просто удовлетворить его любопытство, любознательность как средоточие особых духовных накоплений.

Из журнала «Мегаполис»

Послушница

Журнал «Социум» 1991 год №8(8)

Ещё в главе «Деревня - город - отечество»:

Крестьянин и чёрный рынок социализма (взгляд из 1978 года)
Священник в городе: быть для всех всем
Ожог родного очага (интервью политолога Глеба Павловского с историософом Михаилом Гефтером)