Своё
Недалеко за рекой, на мшистом бугорке, у Фёклина бора росли зелёные ёлочки – весёлые, маленькие, так густо росли друг к другу. Это был миниатюрный лес, как игрушечный. А под этими ёлочками лежал яркий, пушистый мох.
И мне захотелось выкопать большой кусок земли с этим леском и посадить его в большой ящик, вместе со мхом и мелкой травкой. Думал, что зимой буду смотреть у себя в комнате на этот кусок красоты. Зимой – снега, и нет этой радости лета, которая щедро украшает землю.
Я уже заказал ящик из цинка, рассчитывая на глубину земли в полтора аршина, чтобы корням мелких ёлочек было свободно расти. Думал: «Буду поливать зимой и увезу в Москву непременно. Возьму песку и внизу сделаю проточную воду, как и здесь, где они растут; сделаю речку». Но моей затее помешал театр, работа, а там ударили холода.
Будучи в деревне у себя зимой, я вспомнил лето и эти маленькие ёлочки и пошёл на лыжах по снегу посмотреть то место у Фёклина бора, тот бугорок. Мороз, огромные сугробы снега. Спустился к реке, прошёл замёрзшую реку. Мрачно задумавшись, стоит Фёклин бор. Огромные ветви елей опустились к сугробам. Весь бугорок с весёлыми ёлочками покрыт снегом; их и не видно.
Думаю, как же эти ёлочки там, под снегом, живут. Холодно, озябли. Вернулся домой. Взял заступ и ящик и поехал копать снег, вырыть ёлочки и посадить их в ящик – пусть они живут у меня дома, в тепле. Думаю: «Буду поливать их, они будут рады. Это выйдет вроде лета. И дождик сделаю – буду брызгать сверху».
Откопал снег глубоко. Вижу – ёлочки маленькие и такие зелёные, хорошенькие. Глубоко окопал землю. Два приятеля помогали мне работать. Этот большой кусок земли с маленьким лесом, мхом привёз домой в ящике. Дома земля растаяла.
Думаю: «Вероятно, ёлочки чувствуют тепло, думают – лето. Ёлочки, наверно, рады». Солнышко глядело в окошко, и маленький лес весело освещался. Потом я из пульверизатора так сверху брызгал на них водой, как будто дождь. Вижу, на третий день мох что-то пожелтел, а травка позеленела немножко. Надо было уезжать по делу, и я наказал – как поливать ёлочки. Но когда вернулся через неделю, то вижу: лес мой не такой весёлый, и мох совсем пожелтел. «Что, значит, – думаю, – неужели лучше им жить в снегу, в холоде?»
Пришедший ко мне приятель, крестьянин-охотник Герасим Дементьевич, смотрит на лес мой и смеётся.
– Эх, Лисеич, – говорит, – чего ты это... Ёлочки-то махонькие, а ведь они живые. Што люди. У них и сердце есть, и глаза, они ведь видят всё. Где ж им, они видят – у тебя жить хоша и тепло, да неволя. Ведь она махонькая, а понимает. Горе у ней, думает: «Как я здесь вырасту, эдакая-то, как Фёклин бор, как братья мои?» Знает – не вырасти ей... Сызмальства горе берёт. Ведь это не герань. Посади-ка берёзину в банку, нипочём расти не будет, да и снегу нет. Ей обязательно снег дай. Вот што. Пустое затеял...
«Верно говорит Герасим», – думаю. И взял я ёлочки из ящика, опять раскопал снег и опустил их на прежнее место.
А летом пошёл и увидал свои ёлочки, они уж выросли, весёлые и зелёные. И, как брошь золотая, под ёлочкой блестит ящерица.
Константин Коровин, художник
Отрывок из рассказа
Ещё в главе «Семья - дом - отечество»:
Опережающие в любви. Грустные размышления
Своё