Открыть PDF
Сим победиши
Задача возрождения России падает на ваши плечи – задача бесконечно трудная и тяжёлая. Сумеете ли вы выполнить её? Сможете ли выдержать этот экзамен истории? Огромная трудность её усугубляется ещё тем, что вы оказались на великом распутье: без путей, дорог и спасительного плана. «Отцы» ваши не могут помочь вам: они сами оказались банкротами, их опыт, в форме традиционного мировоззрения русской интеллигенции, оказался недостаточным, иначе трагедии бы не было.
Но раз старые пути негодны, где же новые? Есть ли они у вас? Если есть – продуманы и осознаны ли? Боюсь, что нет. Мы сейчас похожи на людей, ошарашенных ударом дубины, заблудившихся и ищущих – страстно и горячо, до боли, до исступления – нужного до смерти выхода? Ищем, тычемся туда и сюда, подобно слепым щенятам, но темно кругом. А история не ждёт, она ставит ультиматум: бьет грозное memento mori*, бьёт двенадцатый час нашей судьбы, и решается наше быть или не быть.
В таких условиях вы поймёте меня и не найдёте нетактичным, если я позволю наметить некоторые «вехи» того пути, по которому, с моей точки зрения – возможно, ошибочной, возможно, близорукой – мы должны двинуться в дальнейшее историческое странствие. Это даже не «вехи», а скорее указание на то, чем мы должны запастись, пускаясь в этот путь, чтобы выбраться вновь на дорогу жизни и живой истории...
Первое, что вы должны взять с собой в дорогу, – это знание, это чистую науку, обязательную для всех, кроме дураков, не лакействующую ни перед кем и не склоняющую покорно голову перед чем бы то ни было, науку, точную, как проверенный компас, безошибочно указывающую, где Истина и где Заблуждение. Берите её в максимально большом количестве. Без неё вам не выбраться на широкий путь истории. Но не берите суррогатов науки, тех ловко подделанных под неё псевдознаний, заблуждений, то «буржуазных», то «пролетарских», которые в изобилии преподносят вам тьмы фальсификаторов. Опыт и логика – вот те реактивы, которые помогут вам отличить одно от другого. Иных судей здесь нет. Вашим девизом в этом отношении должен служить завет Карлейля**: «Истина! хотя бы небеса раздавили меня за неё! Ни малейшей фальши! хотя бы за отступничество сулили все блаженства рая!»
Второе, что вы должны взять с собой, – это любовь и волю к производительному труду – тяжёлому, упорному, умственному и физическому. Время «сладкого ничегонеделанья» – dolce far niente – кончилось. Мир – не зал для праздношатающихся, а великая мастерская, и человек – не мешок для переваривания пищи и пустого прожигания жизни, а прежде всего творец и созидатель.
История не терпела и в прошлом праздных тунеядцев: рано или поздно она сбрасывала их в кучу ненужных отбросов. Тем более не терпит их она теперь и особенно среди нас: «нетрудящийся да не ест» – таков её жестокий и безусловный ультиматум. Дорога предстоит бесконечно тяжёлая.
Только знание и труд, вместе взятые, могут преодолеть её. Каждое из этих сокровищ, порознь взятое, – знание без труда или труд неумелый и слепой – не спасут вас.
Но мало и этого. Нужно запастись вам ещё и другими ценностями. В ряду их на первом месте стоит то, что я называю религиозным отношением к жизни. Мир не только мастерская, но и величайший храм, где всякое существо и, прежде всего, всякий человек – луч божественного, неприкосновенная святыня. Homo homini deus (а не lupus) est*** – вот что должно служить нашим девизом. Нарушение его, а тем более замена его противоположным заветом – заветом зверской борьбы, волчьей грызни друг с другом, заветом злобы, ненависти и насилия – не проходило никогда даром ни для победителя, ни для побеждённых... Распиная других, мы распинаем себя. Так случилось теперь, так было и в прошлом. Пора это усвоить. Пора усвоить и другое: одно насилие никогда не ускоряло движения к далёким вершинам идеального. Вместо ускорения оно лишь замедляло его.
...Тэн**** прав, говоря: ни одно из хороших социальных жилищ не было выстроено сразу, по полном разрушении старого и по абсолютно новому, выданному искусным архитектором плану. Каждое из них, например английское общество, воздвигалось вокруг первичного, массивного ядра и опиралось на него; лишь постепенно и исподволь к нему делались пристройки и вводились изменения. Словом, хорошо и прочно строится лишь то, что строится исподволь и постепенно, а не «по щучьему велению», не путём конвульсивных и смелых разрушений старого дочиста. Подобно французскому народу, в прошлом столетии мы забывали эту истину. И платились, и платимся за её забвение. Это обстоятельство диктует нам внимательнее оглянуться на наше прошлое.
Заботливое рассмотрение его показывает нам, что много хорошего было и в Московской Руси... Немало его было и в более близком прошлом. Пора оценить это ценное, заботливо поднять его семена и оживить силою мысли и напряжённого труда. Выполнение этой задачи означает восстановление, улучшение и сохранение нашего национального лица. Этот термин и эта задача так были запачканы в прошлом, что мешали нам рассмотреть то здоровое, что было и есть в желании иметь среди других народов: своё национальное лицо, свои оригинальные черты и своё право на место и роль в великой драме истории.
...Если для каждого из нас иметь своё лицо лучше, чем быть безличным, то то же относится и к целому народу. Пора понять, что всякая попытка отказаться от своего лица приводит либо к безличности, либо к искажению этого лица и к превращению его в истоптанный каблуками прохожих бесформенный кусок мяса, с синяками, порезами и ранами. Если мы не хотим этого, пора отказаться от «чурания себя», пора исправить этот грех наших отцов. Нужно это сделать и потому, что международное братство мыслится не как братство безразличных общественных организмов, а как братство народов, то есть групп с определённым лицом, а не с гладким и пустым местом. Мало того. Этот завет диктуется сейчас и мотивом, гласящим: «иди к униженным, иди к обиженным». Есть ли сейчас на земле другой народ, более обнищалый, более голодный, более несчастный; более эксплуатируемый, чем наш родной, великий – даже в своём несчастье – русский народ? А раз так, то наша обязанность – всячески помочь сохранить ему его тело, его жизнь, его душу, его «лицо» и остатки его исторического достояния и богатств. Быть может, последнее нельзя спасти – уже поздно, но спасти жизнь, душу и «лицо» – это спасти главное: достояние и богатство – дело наживное.
Отправляясь в путь, запаситесь далее совестью, моральными богатствами. Не о высоких словах я говорю: они дёшевы и никогда в таком изобилии не вращались на житейской бирже, как теперь; а говорю о моральных поступках, о нравственном поведении и делах. Это гораздо труднее, но это нужно сделать, ибо я не знаю ни одного великого народа, не имеющего здоровой морали в действиях. Иначе ... смердяковщина и шигалёвщина потопят вас. Иначе вы будете иметь ту вакханалию зверства, хищничества, мошенничества, взяточничества, обмана, лжи, спекуляции, бессовестности, тот «шакализм», в котором мы сейчас захлёбываемся и выдыхаемся.
Придётся подумать вам и о том, кого взять с собой в спутники и руководители. Настало время от ряда былых спутников отказаться: они завели нас в пропасть.
...Позволю обратить ваше внимание и ещё на один факт – на семью. Вы знаете, что она разлагается. Но должны знать и то, что без здоровой семьи невозможно здоровое общество. Слишком далеко зашёл здесь развал и духовный, и биологический... Пора остановить это бедствие. Оздоровление семьи, улучшение её организации в том направлении, чтобы она, как первый скульптор, лепящий socius'oM, обладала индивидуальностью, чуждой и эгоистического шакализма, и невежества слепой стадности.
Таковы те главные ценности, которыми вы... должны запастись, пускаясь в великий путь и готовясь к великому экзамену. Я не знаю, выдержите ли вы это тягчайшее из тяжких испытаний. Но надеюсь, что «сим победиши».
Питирим СОРОКИН
Из речи на торжественном собрании в день 103-й годовщины Петербургского университета, 21 февраля 1922 г.
---
* Помни о смерти (лат.)
** Томас Карлейль (1795 – 1881) – английский историк и философ
*** Человек человеку бог (а не волк)
**** Ипполит Тэн (1828 – 1893) французский философ и историк
---
Решение советских властей отправить в изгнание десятки русских мыслителей и общественных деятелей (осень 1922 года) коснулось и Питирима Сорокина. Он был одним из пассажиров судна, печальный рейс которого обрекал российскую интеллектуальную жизнь на «малокровье».
Ещё до революции Питирим Александрович Сорокин (1889 – 1968) успел выпустить ряд философских работ, а в революционные годы, после недолгого периода политической деятельности в партии эсеров, погрузился в социологические изыскания. В 1919 – 1920 годах, тридцати лет от роду, он, профессор социологии Петроградского университета, создаёт капитальный теоретический труд – двухтомную «Систему социологии» (Пг., 1920), где есть уже многие из идей, прославивших его потом, в период работы в Америке.
Хотя Питирим Сорокин и был убеждён, что в новой России для интеллигенции, не разделяющей марксистских воззрений, участие в государственно-политической жизни невозможно, тем не менее он не проповедовал фатальную неизбежность эмиграции, как «внешней», так и «внутренней».
Ему удалось выработать конструктивную позицию интеллектуала, которая была названа им «англосаксонской», определявшую поле деятельности культурных сил той или иной страны сферой общественной и личной неполитической инициативы: семья, церковь, просвещение, культура.
Однако идеи мыслителя не могли прорасти на почве СССР. В стране формировалась тоталитарная диктатура, которая искореняла ту самую общественную неполитическую (политическую – тем более) деятельность, о которой говорил Сорокин.
В пору драматического противостояния административно-командной системы, созданной ею псевдообщественности и нарождающейся новой жизни, нам стоит вникнуть в мысли Питирима Александровича Сорокина.