Шкатулка с секретом
Этот человек сам – тайна. Хорошо известный в литературных кругах 20-х – 30-х годов, неизменно собиравший на свои литературные чтения большую аудиторию, он тем не менее практически не публиковался (несколько прозаических вещей в периодике да крошечным тиражом изданная в 1931 году книжечка «Поэтика заглавий»). И в результате оказался забыт так прочно, что через 40 лет имя его пришлось как бы открывать заново.
Сигизмунд Доминикович Кржижановский.
Это его Абрам Маркович Арго назвал в своих воспоминаниях «поэтом, критиком, эссеистом и текстологом, человеком великой образованности, замечательным лектором...» О нём рекомендовавшие его в Союз писателей (а среди них были Павел Антокольский, Николай Асеев, Георгий Шенгели, Валентин Асмус) говорили как о писателе европейского масштаба, «который может составить честь и славу советской литературы». Его пьеса «Человек, который был Четвергом» шла в 1923 году в Камерном театре у Александра Таирова при полных аншлагах. Ему, наконец, посвятил П. Антокольский в 1934 году своё стихотворение «Гулливер»:
Вот час, когда, смешав и перепутав
Стук пульса, дождь и чей-то разговор,
Является в сознанье лилипутов
С неоспоримым правом Гулливер...
Тогда почему случилось то, что случилось?
Ну, прежде всего, ответ – на страницах его произведений. Фантасмагорическая проза С. Д. Кржижановского, острая, яркая, философичная, насыщенная метафорами, не просто была непонятна – она пугала тех, кого он так метко назвал «блюстителями дум». Пугала и злила, как злит неразвитые умы всё, что мало-мальски выше их понимания. Недаром заявил писателю некий московский редактор: «Да поймите же Вы! Ваша культура для нас оскорбительна!»
Но было и другое...
Казалось, некая злая сила сопротивляется тому, чтобы жизнь Кржижановского улеглась, упорядочилась, хоть отчасти обрела стабильность и благополучие. Ему фатально не везло. Он даже словечко придумал для обозначения происходящего: «невезятина».
Судите сами. Пошла с необыкновенным успехом в Камерном театре его пьеса – и вдруг во время представления сорвался плохо закреплённый лифт (согласно сценографии А. Веснина, с помощью этих снующих вверх и вниз лифтов появлялись на сцене персонажи – «из-под земли» и «с неба»). Артисты почти не пострадали, но собравшаяся комиссия потребовала изменить сценографию. Таиров, разумеется, отказался – и спектакль сняли.
Приняли к печати рукопись в издательстве «Денница», но через год оно закрылось, не успев выпустить книгу.
Несколько лет спустя ещё две его книги были запрещены цензурой и набор их рассыпан. А когда в начале сороковых годов в издательстве «Советский писатель» рукопись Кржижановского была уже отправлена в типографию – через несколько дней началась война...
Каким-то таинственным образом исчезло его имя – имя автора сценария! – из титров популярного до сих пор фильма Якова Протазанова «Праздник святого Иоргена». Так же непостижимо свелась на нет его работа над сценарием не менее знаменитого фильма Александра Птушко «Новый Гулливер»...
Продолжать?..
Сигизмунд Кржижановский не умел жить в это время и в этом месте. Впрочем, вряд ли он был бы особенно счастлив и в другом. Большие таланты вообще крайне неудобны в обращении!..
Он умер в Москве, в 1950 году, и никто не помнит, где его могила...
Но почтить память писателя можно и по-другому. И сегодня в нашей «Шкатулке с секретом» – один из самых фантастических рассказов С. Кржижановского «Квадратурин». Рассказ этот интересен ещё и тем, что в основе его лежит самая что ни на есть бытовая коллизия: знаменитый квартирный вопрос, который, по мнению Воланда, испортил москвичей.
В общем, как говорил сам Сигизмунд Кржижановский: «Бытие пусть себе определяет сознание, но сознание не согласно».
Ещё в главе «Шкатулка с секретом»:
Шкатулка с секретом