Журнал «Социум» №7(19) 1992 год

Россия – родина кооперации

О кооперации – или плохо, или ничего... Примерно таким перефразом известной формулы можно было бы описать всё ещё бытующий у нас подход к кооперативной форме производственных отношений. Добро бы – существующей, сегодняшней, а то ведь к данной форме вообще. Срабатывает реакция незнания. Реакция тем более досадная, что кооперация – не заморское какое-то изобретение: она появилась в России с незапамятных времён и развивалась совершенно самобытно.

Разговор об этом корреспондент «Социума» Татьяна Савинова ведёт с историком Владимиром Наумовым.

---

– Известно, что первая промышленная революция, создавшая объективные условия для появления кооперации, произошла не у нас, а в Великобритании. Откуда же у кооперации российские корни?

– Да, многие полагали, что идея кооперации «по своему происхождению является чисто английской»*. Однако многие российские учёные и экономисты придерживались иного мнения. В частности, А. Исаев писал, что артельная форма кооперации, «весьма распространённая в нашем отечестве, была исстари известна простолюдину» и что «точные указания на артели в России восходят далее XIV столетия»**. Их рождение у нас имело и специфические, так сказать, «доморощенные» причины. Если на Западе инициатива создания артелей в основном принадлежала наиболее просвещённым общественным деятелям, то в России – предприимчивым людям из народа. И процесс артелизации зависел в немалой степени от укоренившихся в жизни российского населения традиций, привычек к совместному труду, объединению в поисках средств к существованию.

– Вероятно, это то, о чём писал впоследствии русский экономист Михаил Туган-Барановский: «Не чистый эгоизм и не чистый альтруизм, а солидарность интересов – вот духовная основа кооперации»?

– Именно. И не будет преувеличением сказать, что артели – самобытное явление в общественной и экономической жизни России. Стоит также учитывать и природные условия страны, которые «были на руку» кооперированию. Задолго до начала нашей эры греческий мыслитель Геродот, посетивший края в пределах современной Южной России, записал в своей «Истории», что племена, в ней живущие, ведут образ жизни, какой указала им природа. Прошло много веков, несколько раз племена сменялись, образовалось могущественное государство, но явление, замеченное Геродотом, «остаётся по-прежнему в силе: ход событий постоянно подчиняется природным условиям»***.

Россия издревле обладала исключительно благоприятными потенциальными возможностями для развития кооперативного движения. И умело использовала их.

«Судьба кооперации тесно связана с судьбой мелкой буржуазии, и до тех пор, пока будет существовать мелкая буржуазия... будет существовать и кооперация». Так в начале 20-х писал один из российских теоретиков кооперации Н. Мещеряков

– Но почему тогда Ленин, который немало занимался проблемой кооперации, утверждал, будто в царской России кооперативное движение отставало от того же движения европейских стран, что здесь только в XX веке «начинают заводить всякие кооперативы...».**** Что это – путаница или же конъюнктурное умаление достижений в этой области, поскольку они принадлежали дореволюционному времени?

– В небрежности обращения с материалом автора вряд ли можно упрекнуть. И сомнительно, что он не располагал такими, например, данными: в 1901 году в стране было 1625 различных кооперативов, в 1915 – 32.5 тыс., а к началу 1917 года – свыше 63 тыс. (в них работало 84 млн. человек, то есть более половины всего населения). Такого стремительного роста кооперативов и числа их членов не знала в то время ни одна страна.

Россия была мировым лидером в этой области. Что касается Вашего предположения, то оно верно. У Ленина есть немало противоречий в вопросе о кооперации: например, 21 апреля 1921 года он отвергал кооперацию, как дающую права и свободы лишь капиталистам, а 25 апреля того же года – призывал советские и партийные организации всячески способствовать развитию промысловой и потребительской кооперации.

– Ну, а уроки других стран? Разве они никак не отразились на России? В частности, опыт Германии, где «артельное начало» (кстати, тоже в силу объективной предрасположенности) получило широкое распространение?

– Пример Германии дал нам многое в отношении кредитной и сельскохозяйственной кооперации. Но, как пишет А. Исаев, «лишь навёл на мысль, что живое и могучее артельное начало должно быть поставлено в более широкие рамки, чем те, в которых оно дотоле применялось в нашем отечестве».^*****

– С каких же пор артели России ведут своё летоисчисление?

– Первые официальные записи относятся к XV веку. Но и задолго до этого на Руси существовало немало артелей и товариществ. Издревле артели создавались в виде супряг (группы людей для совместной обработки земли, сева). Были известны также помочи, клаки, толоки – формы совместной работы по праздникам (когда работать на себя считалось грехом), когда помогали бедным, церкви. Кстати, единственным вознаграждением при этом было угощение.

Из архивных документов мы узнаём, что в 1598 году возникла артель плотников, в 1648 году –кузнецов, в 1654 году – артель, взявшая в откуп сбор пошлины на таможнях. В одной записи, например, сказано, что в 1635 году была составлена «складная» между двумя товарищами, согласившимися торговать в сибирских городах. В другой – что в 1642 году создаются товарищества – прообразы бурлацких артелей. Существовали артели чернорабочих вольных людей, которые возделывали, «раздирали» залоги, рубили лес. Артели кортомщиков-крестьян брали в кортому (наём) монастырские покосы.

Были также артели рудокопов, столяров, штуров (грузчиков в портах), строителей, маляров, сапожников, ткачей. Были артели музыкантов.

– Да, воистину Россия была страной артелей! Какой диапазон, какое многоцветье! Наше же советское время умудрилось дискредитировать даже само слово «артель», введя в поговорку «артель «Напрасный труд»...

– Конечно, с высоты «гигантов индустрии» артель могла показаться маленькой и смешной. Но, во-первых, на протяжении веков она играла существенную хозяйственную роль. А во-вторых, была естественной переходной ступенькой к другим формам кооперации. С развитием рынка в России появляются кредитные товарищества (первое – судосберегательное – в 1866 году в Костромской губернии), кредитные общества, потребительские общества. (Они возникли почти одновременно с аналогичными кооперативами в Англии, Италии и других странах). К 1913 году их число превышало 7,5 тысячи.

– Чем они были примечательны?

– В целом существовали три системы продажи товаров в потребкооперации: они производили операции «по своей цене» с небольшой надбавкой на покрытие накладных расходов, по рыночным ценам, по более высоким ценам для накопления капитала.

– Вероятно, наиболее прибыльным делом была кооперация в сельском хозяйстве?

– Конечно, ведь Россия была аграрной страной. До 1917 года, например, 12 млн. крестьянских хозяйств объединялись в кооперативы. Благодаря кооперации Россия кормила не только себя, но и другие страны. В среднем она экспортировала в Европу 8,7 млн. тонн зерна (больше, чем совокупно Канада, США и Аргентина). Русские кооперативы поставляли на мировой рынок лён, пеньку, овчину, масло и другую продукцию.

Что произошло с кооперацией сразу после революции, вам хорошо известно. Её отторгли как «отсталую» (по сравнению с государственной) форму хозяйства.

– Ещё в начале 20-х об этой роковой ошибке говорил один из теоретиков кооперации И. Мещеряков, ошибке тех людей, «которые в течение первых лет пролетарской революции недооценивали кооперацию и думали, что можно уничтожить кооперативы, передав их функции органам пролетарского государства».^******

– Увы, плоды подобной ошибки (исключительно мягкий, а скорее, неточный термин) нам приходится «вкушать» по сей день. Слишком долго в сознание людей внедряли теорию о кооперативной форме собственности при социализме, как об отживающей, постепенно сливающейся с государственной.

– А НЭП?

– НЭП был лишь коротким ренессансом для кооперации. Хотя за 7 его лет уровень производства в сельском хозяйстве (где были развиты снабженческие, сбытовые, кредитные и другие кооперативы) повысился вдвое. Товарооборот сельской кооперации составлял около четверти всего сельскохозяйственного оборота страны. Потребкооперация, например, реализовывала до 70% основных видов товаров, которые производились в государственном секторе. Эффективно работали Сельхозсоюз, Льноцентр, Плодвинсоюз, Маслоцентр и др. И, думаю, не случайно, что в 1928 году по Постановлению Совнаркома России в кооперативный сектор были переданы около 1300 государственных и государственно-кооперативных промышленных предприятий.

Она и просуществовала по-настоящему лишь до «тех» пор. Немудрящая, но весьма эффективная. Фото: из журнала СССР, 1930 год

После краткой «передышки» на смену политике экономической выгоды (да и просто здравого смысла) снова пришёл голый политический расчёт, вновь начался идеологический угар. В кооперации опять узрели силу, угрожающую «великим социалистическим свершениям». Случайно? – Отнюдь. Ведь ещё у Ленина, хотя и пересмотревшего свои взгляды на социализм и на кооперацию, сказано (в его работе «О кооперации»): « ..строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией – это есть строй социализма»*******.

Эти условия, эти «при» говорят о многом. Прежде всего – об идеологическом подходе вождя к чисто экономической проблеме.

– Позволю себе в этой связи привести слова всё того же Н. Мещерякова: «Судьба кооперации тесно связана с судьбой мелкой буржуазии и до тех пор, пока будет существовать мелкая буржуазия, – а она будет существовать ещё довольно долго, – будет существовать и кооперация»********. Разве при такой постановке вопроса кооперация могла быть мила сердцу «первооткрывателей»?

– Оттого и боролись с ней. И самым жутким методом борьбы стала коллективизация. «Раскулачивание» (как главный её козырь) вылилось в побоище крестьянства. Деревня (где было разрушено животноводство, где резко падала урожайность) обрекалась на голодное существование. Вымирали целые регионы страны.

– Однако в течение многих десятилетий коллективизация объявлялась «одним из выдающихся свершений советского народа... вслед за Октябрьской революцией 1917 года». До сих пор этот стереотип крепко сидит в сознании немалого числа наших граждан.

– Оттого, что кто-то мог благоденствовать, пока эти самые граждане жили в историческом беспамятстве, уверовав, будто история их страны началась только в 1917-ом году...

Отторжение кооперации целенаправленно продолжалось и после войны 1941–1945 годов. В начале 50-х, когда в стране всё ещё существовало 16 тысяч артелей, 126 тысяч предприятий и мастерских разных профилей, Сталин пошёл на кооперацию в «последний решительный бой». А затем и Хрущёв. И посему к началу 60-х все эти артели и предприятия приказали долго жить. Их имущество получило государство.

Столь же драматичной оказалась и судьба потребительской кооперации. Ещё в 1940 году ею было «охвачено» (извините за бюрократизм) 44,1 млн. человек. Но и этот вид кооперации постепенно отстранили от какого-либо участия в управлении заготовительными и торговыми операциями. Зажатые в тиски многочисленных запретительных инструкций, кооперативы превращались в обычные государственные структуры. Потребкооперация была лишена права распоряжаться продукцией, скупленной у населения, колхозов и совхозов и ставшей её собственностью. Общесоюзное объединение потребительских обществ – «Центросоюз» стал по сути сельским вариантом Министерства торговли: «сверху» спускали планы, руководителей назначали из числа номенклатурщиков. И хотя магазинам «Центросоюза» было официально разрешено торговать по повышенным ценам (ежегодно за счёт этого в российской потребкооперации скапливается почти миллиард рублей), однако к судьбе этих средств пайщики не имеют никакого отношения.

Вот так расцвет кооперативного движения на протяжении многих веков истории России обернулся бесславным концом.

– Удастся ли нам возродить традиции?

– Пока идут «тихие игры» вокруг кооперации. «Тишину» время от времени нарушают призывы о «реабилитации кооперации». Её существование, её судьба упирается в отсутствие рынка и правового государства. Но нет никакого сомнения, что экономический подъём нашей страны связан также с развитием кооперации.

Посткоммунизм – есть всё та же советская власть плюс переоценизация всей страны. Рисунок: П. Кулинич

---

*Б. Уэбб. Кооперативное движение в Англии. С.– П., 1905. с. 5

**А. Исаев. Артели в России. Ярославль. 1881. с. 2

***С. Соловьёв «Чтения и рассказы по истории России». М.. 1989 г.

****В. И. Ленин. ПСС. г. 7, с. 160

*****А. Исаев. Артели в России. С. 6

******Н. Мещеряков. Задачи современной кооперации. М.. 1924 г., с. 4

********В. И. Ленин. ПСС. т. 45. с. 373

**********Н. Мещеряков. Задачи современной кооперации, с. 4

Журнал «Социум» 1992 год №7(19)

Ещё в главе «Деревня - город - отечество»:

Новое народничество
Россия – родина кооперации