Путь предначертанный (Рерих и Извара)
Творчество одарённых людей, в какой бы сфере оно ни проявлялось, рано или поздно становится достоянием всего рода человеческого. Эти люди восходят по жизни, следуя своему, особому, может быть, обозначенному свыше предназначению.
Для известного всему миру мыслителя и художника Николая Константиновича Рериха такое восхождение началось с Извары. Об этом периоде его жизни, пожалуй, менее известном, чем индийский период, и пойдёт речь в предлагаемой читателям статье.
Н. К. Рерих в 1901 году. Путь, предназначенный ему судьбой, ещё только начинался
Елена Ивановна Рерих. «Ведущая, Вдохновительница, Лада моя», – называл её Николай Константинович
.jpg)
Н. Рерих. Отшельник
Елена Ивановна и Николай Константинович на прогулке. Вместе им ещё предстоит пройти маршрутами экспедиций. «Дружно преодолевали всякие препоны. И препятствия обращались в возможности», – вспоминал Н. К. Рерих
1897 год. Николай Рерих на террасе дома в Изваре
«И всё-то здесь так мило»
Имение Извара, что в Царскосельском уезде Санкт-Петербургской губернии, лежит в сотне вёрст на юго-запад от града Петра, по дороге к Чудскому озеру. Им в разное время владели люди, оставившие весьма заметный след в истории и культуре Государства Российского: Воронцов, Шереметев, Веймарн. (Мыза Извара упоминается в письменных источниках с XVI века).
В 1872 году Константин Фёдорович Рерих, хозяин одной из солидных нотариальных контор Петербурга, приобрёл это имение. Приобретение состоялось за два года до рождения первого из сыновей – Коленьки, крещённого по православному обряду, как и его матушка Мария Васильевна. Отец же исповедовал лютеранскую веру.
Любопытно сравнить значение имени Николай – «побеждающий» с латышским «узвара» – «победа» (ну почти как Извара). Есть и иная версия. Согласно ей, своим названием имение обязано графу Воронцову. В его памяти о путешествии по Индии (а он был увлечён этой страной) сохранилось полюбившееся ему слово Ишвара – «всевышнее». Изварой и нарёк граф одно из своих владений, осмысляя это название как «милость богов».
Впрочем, местные крестьяне переиначили по созвучию мудрёное для них «Извара» в «Изжарово», то есть на российский лад. Случайно или нет, но Индия всё время так или иначе напоминала о себе в этой округе. В соседнем имении Яблоницы во времена Екатерины обитал некий раджа, и сохранились даже остатки некогда разведённого им парка в могольском стиле. Владельцы сопредельных имений, конечно же, общались друг с другом, обмениваясь подарками. Над детской кроватью Рериха висела старинная картина – ещё от прежнего хозяина Извары – пятиглавая гималайская вершина Канченджанга в лучах заходящего солнца. На всю жизнь запомнится она мальчику, хотя Индией он начнёт грезить позже.
Этому способствовали уроки географии в гимназии, после которых он с удовольствием лепил из пластилина Гималайские горы, раскрашивал на контурной карте пустыню Гоби. Ту самую, где в будущем пролягут маршруты его экспедиций. Этому способствовало и чтение журнала «Вокруг света» с его увлекательнейшими рассказами и картинками, питавшими любознательность и воображение многих пытливых российских мальчиков. Интерес к дальней стране подогревался и воспоминаниями учёных-востоковедов, бывавших в гостях у Рерихов.
Восток всегда был предметом внимания многих людей России. Именно благодаря тяге к Востоку, поискам там «неведомых» знаний, ведущих к постижению истины, родилась блистательная плеяда русских путешественников, художников, исследователей. Не последнее место среди них займёт и семья Н. К. Рериха.
Но это будет позже. А пока Николай Рерих, учась в знаменитой на весь Петербург гимназии талантливого педагога Карла Мая, всякий раз ждёт не дождётся вакаций, чтобы снова встретиться с Изварой.
«Извара – красивое место, красивое особенным грустным обаянием севера, – писал художник Сергей Маковский. – Старая усадьба, холмистые нивы, перерезанные непроезжими дорогами, болота с тощими соснами, окаймлёнными кустарниками, густые чащи мачтового бора».
И всякий раз, приезжая сюда, юный гимназист торопится всё обежать и всё осмотреть. И студёную синюю речку Изварку, и три маленьких озера с незамерзающими зимой горячими ключами. Полюбоваться на лебедей, навещающих эти края. Промчаться по старинному парку, что, начинаясь прямо у дома, постепенно переходит в густую чащу леса.
Семья Рерихов. Отдых и занятия, оказывается, совместимы
Трепет веков дальних
Всё в Изваре было по душе Николаю Рериху. Его отец, Константин Фёдорович, стоял за энергетический, как тогда говорили, здоровый образ жизни. Это было в традициях семьи: дети должны расти крепкими – хлюпики мало чего добиваются в зрелом возрасте. Так вот, в Изваре Николай становится прекрасным наездником.
С детства слабый здоровьем, он, благодаря своему увлечению охотой, страсть к которой сохранил и в юношеские годы, стал закалённым и выносливым. Мог преодолеть многие вёрсты по бездорожью. Уверенно ориентируясь по солнцу и звёздам, способен был по нескольку дней и в жару и в холод пропадать в окрестных охотничьих лесах. Кстати, охоте посвящены восторженные дневниковые записи и рассказы – подражание Тургеневу.
Рерих и стрельба, так сказать, по естественным движущимся мишеням, убийство ради спортивного азарта – это даже как-то шокирует, не правда ли? Позднее, в зрелые годы, Николай Константинович даже в мыслях не допускал возможности причинить вред живому. Что же касается навыков той охотничьей поры, то в будущем они оказались бесценны. Смог бы Рерих физически выдюжить изнуряющие тысячекилометровые маршруты своих опаснейших трансгималайских экспедиций, не имея опыта изварских «разминок»?
Ведь эти экспедиции проходили в вечных снегах на сумасшедшей высоте. Там, где студёные бешеные ветры обжигали дыхание, а обледенелые тропы – уже не бывает – шли по кромке бездонных пропастей. Трудно было бы ему выдержать и выжить и в безводном пекле пустыни, а также на перевалах, где властвовали бандитские шайки, нападавшие на караваны путников. Юношеские увлечения, одним словом, сослужили славную службу.
И ещё об одном увлечении гимназиста Рериха следует упомянуть особо – археологические раскопки: «Много не передаваемой словами прелести заключалось в бронзовых позеленелых браслетах, фибулах, перстнях, в заржавленных мечах и боевых топорах, полных трепета веков дальних». Это увлечение миром изначальным не иссякало у Николая Константиновича всю его долгую жизнь.
В окрестностях Извары отыскивает он курганы, могильники, остатки древних жилищ. «...Спасибо вам, изварские курганы, – напишет Рерих позже, вспоминая то время. – Ничто и никаким образом не приближает так к ощущению древнего мира, как собственноручные раскопки».
Свои находки он сопровождал подробнейшими записями и зарисовками и ежегодно доставлял отчёт в Императорскую археологическую Комиссию, выдавшую ему официальное разрешение на проведение раскопок. Свои изыскания Рерих вёл и в молодые, и в зрелые лета. Годы спустя, в Центре гималайских исследований «Урусвати», созданном Рерихом, среди многочисленных уникальных материалов, собранных во время экспедиций, найдут место и археологические коллекции.
Начало 1900-х. Николай Рерих в своей мастерской в Изваре
Рерихи – «славой богатые»
По окончании гимназии Николай Рерих поступает в Петербургскую академию художеств (талант к рисованию проявился у него очень рано) и одновременно начинает занятия в университете на юридическом факультете – такова воля отца: сын должен стать его преемником по делам нотариальной конторы.
Совместить занятия живописью и правом нелегко, но надо знать характер Николая Рериха. Характер и родословную. В его жилах – кровь северных народов (предки отца – выходцы из Скандинавии, мать – псковитянка) – упорных и мужественных путешественников, бесстрашных воинов и талантливых мастеров. Выпавшим на его долю испытаниям он, подобно древним мореплавателям викингам, противопоставлял энергию своего труда и веру в своё предназначение.
С молодости Рерих привык работать по 16–18 часов в сутки, падая к концу дня от усталости, чтобы утром продолжить начатое. Зачастую ему приходилось заниматься одновременно многими делами, и всегда это выходило без спешки, суеты и торопливой небрежности – обдуманно, обстоятельно, спокойно.
И ещё вот что существенно: никогда его мечты не расходились с действиями. Этим Рерих в корне отличался от многих, чьи прекраснодушные грёзы, порождённые пылким сердцем и ярким воображением, так и остались нереализованными снами наяву. В русском языке на этот счёт есть очень верное выражение – «духу не хватило». У Рериха хватило духа. И он достиг «своей» Индии. И она волею судеб стала его второй родиной.
Николай Константинович Рерих... Большинство привычных и знакомых нам изображений его – картин и фотографий – было выполнено в пору житейской и духовной зрелости этого человека. Всепонимающий взгляд ясных глаз, чувствуется неторопливое изящество движений.
Лик мудреца, владеющего (мы как бы чувствуем это) могущественными сокровенными знаниями. В фото- и живописных портретах, однако, вполне узнаваем Рерих изварской поры. Не подёрнулся серым пеплом внутренний огонь этой мощной натуры, не притупился разум, и не оставила её жажда истины. Лишь молодое кипение познавательного азарта в крови сменилось ровным напором невидимой глазу энергии, направленной на созидание красоты духовной.
В юности внешне он был неизменно корректен, скорее замкнут, чем общителен, даже застенчив. Но вот одна из его немногих фотографических карточек того периода. Николай Рерих в костюме Ивана-царевича, и сам как герой этой русской сказки: удал, пригож да ладно скроен. Сидит, как на Сером волке, верхом на перилах террасы дома в Изваре, куда вплотную подступают заросли старого парка. Весь устремлён вперёд, в неведомое. Услышит зов и ринется в чащобу: то ли охотничий рог протрубил, то ли промелькнула вдали сказочная жар-птица, очаровала, поранила своим сиянием.
Как и в каждой доброй русской сказке, повстречал наш Царевич Красу-ненаглядную – Елену Ивановну Шапошникову из славного рода Кутузовых (русский полководец был её прадедом). Вот её портрет в пору двадцатилетия.
«Полная изящества, женственности, грации и какого-то внутреннего обаяния всего её облика, она невольно притягивала к себе все взоры. У неё были роскошные светло-каштановые, с золотым отливом волосы и пышная причёска по моде того времени, прелестный небольшой ротик, жемчужные зубы и ямочки на щеках; когда она улыбалась, а улыбалась она часто, всё лицо освещалось теплом и лаской. Но что было самое примечательное в её лице – это её глаза, тёмно-карие, почти чёрные, миндалевидные, продолговатые, как бывают у испанок, но с другим выражением. Это были лучезарные очи с длинными ресницами, как опахала, и необычайно мягким, тёплым, излучающим сияние взглядом».
Юрий (на переднем плане) и Святослав Рерихи своим творчеством подтвердили высокий смысл родовой фамилии Рерих – «славой богатый»
Встреча молодых людей произошла в Бологом, в имении князей Путятиных, куда заехал Николай Рерих, влекомый археологическими поисками. Через два года состоялось их венчание. Николай Константинович любил свою суженую страстно, восхищался ею, боготворил. В разлуке писал ей письма, весьма нежные, хотя и не без налёта ревности, – словом, испытал всё, что захлёстывает настоящего мужчину, переполненного своей Единственной.
Другиня, Спутница жизни, Лада моя – звал он свою избранницу, и любовь свою сохранил на всю жизнь. Необычная любовь дала жизнь необычным детям. Два их сына, Юрий и Святослав, своими делами подтвердили высокий смысл родовой фамилии Рерих – «славой богатый». Они выросли под стать отцу. И под стать матери.
Николай Константинович вспоминал: «...Дружно проходили всякие препоны. И препятствия обращались в возможности». Отдавая должное сыновьям, он неоднократно подчёркивал, что всё сделанное и написанное им должно носить два имени – его и Елены Ивановны – по закону равновесия двух равнозначных творческих начал – мужского и женского (верно это было отмечено древними мудрецами Востока!).
«Трудно указать в истории всего человечества женщину, столь гармонично в себе соединяющую глубокую мудрость, самую высокую любовь к людям и самые широкие философские знания» – свидетельствовал писатель Георгий Гребенщиков о Елене Ивановне Рерих, передавшей людям в наследство уникальное по своей философской глубине и духовности учение Живой Этики (Агни-Йогу).
Елена Ивановна предпочитала всегда держаться как бы в тени, но никогда не была тенью своего мужа. Ведущая, Вдохновительница – ещё и так называл её Николай Константинович, – она действительно вдохновляла его как мыслителя и художника. Нередко подсказывала сюжеты картин. Во многом именно ей принадлежит заслуга по осуществлению экспедиций Рериха, тяготы которых она переносила наравне с мужчинами, чем и приводила их в восхищение. А степень её влияния на мировоззрение Николая Константиновича была просто огромной.
Суметь увидеть великое небо
Главное в изварском периоде жизни Рериха, а длился он около четверти века, – это становление его как художника и философа. Именно в Изваре произошёл качественный прорыв в его творчестве. Он, ученик знаменитого Архипа Ивановича Куинджи, создаёт картину «Гонец. Восстал род на род». Она принесла известность, заслужила похвалу Льва Толстого и была приобретена самим Павлом Третьяковым.
Здесь, в Изваре, Рерихом был задуман и во многом осуществлён цикл полотен «Начало Руси. Славяне», написано множество эскизов, которые потом легли в основу его «русской серии». Поэтическое видение Рерихом Руси той седой эпохи помогало ему проникнуть в духовный мир людей, творивших в незапамятные времена непреходящую красоту – «начало всех блестящих культур». «Самое древнее, значит – самое красивое» – был убеждён Николай Константинович.
Во многом сюжеты картин были навеяны Рериху Изварой – неведомой Русью изначальной, любовью Николая Константиновича к северу. «Где найдёшь такую синеву далей? Такое серебро вод? Такую звонкую медь полуночных восходов? Такое чудо северных сияний?»
И ещё одно откровение постигается Рерихом в Изваре – открытие им, художником, неба как поля творчества, зодчества небесного: быстро сменяющие друг друга величественные зрелища торжественного шествия облаков по тверди надземной, грозные битвы стихий в поднебесье, знамения, посылаемые сверху. Всё это составляло существенный элемент мировоззрения Рериха – не отсюда ли космичность его философских взглядов на жизнь.
Обрати глаза твои вверх.
Сумей увидеть великое небо.
Своими руками глаза себе не закрой.
Талантливый художник в его полотнах на исторические сюжеты неразделим с умудрённым знаниями учёным. Детали картин Рериха в изображении быта былых времён исторически и этнографически безупречны. Рерих придавал этому большое значение. Добрую службу здесь сослужило ему серьёзное увлечение археологией. Он писал: «Для того чтобы историческая картина производила впечатление, необходимо, чтобы она переносила зрителя в минувшую эпоху: для этого же художнику нельзя выдумывать и фантазировать, надеясь на неподготовленность зрителя, а в самом деле надо изучать древнюю жизнь, как только возможно, проникаться ею, пропитываться», ибо (заметьте глубину и афористичную ёмкость слов Николая Константиновича) – «не знающий прошлого не может думать о будущем».
Рерих убеждён, что существует общность пути в познании мира разными народами Земли, что искусство едино в воссоздании истины и красоты. Он считал, что славянские и индийские культуры родственны по духу, вырастают из единого корня.
Отсюда вовсе не случайна тяга Рериха к Индии, создавшей непреходящие ценности философии, искусства, культуры вообще. Индийская духовная традиция, с её обращением к внутреннему миру человека как частице Космоса, стремлением к самоусовершенствованию, была созвучна поиску смысла жизни российской интеллигенции. «Грезилась нам Индия; вот мы к ней и направляемся – напишет Николай Константинович. – Живёт в Индии красота. Заманчив великий Индийский путь». Свой собственный Индийский путь был пройден Рерихом до самых гималайских высот.
Николай Константинович расстался с милой его сердцу Изварой в 1900 году. Деньги, вырученные от продажи имения, помогли ему осуществить поездку в Париж для совершенствования в мастерстве живописи.
Я приготовился выйти в дорогу.
Всё, что было моим, я оставил.
...Сейчас в последний раз обойду дом мой...
Извара – день нынешний
Благословенна будь РУССКАЯ УСАДЬБА, давшая Отчизне и цивилизованному миру множество литературных, музыкальных, живописных и философских шедевров. Увы, вернее сказать, благословенна будь память о ней – сколько усадеб погибло в годы окаянные – уничтожены, сожжены, сгинули в запустении и разоре. Подстёгиваемые жутким в своём цинизме кличем «Грабь награбленное!», одураченные люди крушили и грабили всласть. И невдомёк было им, несчастным, что, пуская в распыл культурные ценности, губили они и своё будущее, и будущее своих детей, обрекая их на прозябание во тьме бездуховности.
От усадьбы Рерихов к нашему времени мало что уцелело. В годы войны в этих местах был фашистский концлагерь, после войны его «заместил» концлагерь сталинский, а потом земли отошли к совхозу под изысканным названием «Ударник» – хозяину здешней округи.
В 1974 году, к 100-летию со дня рождения Николая Константиновича (эта знаменательная дата отмечалась по всему миру), начали восстанавливать усадебный дом, сгоревший, за исключением первого каменного этажа, тридцатью годами раньше, в 1947 году (через три дня после смерти Рериха в далёкой Индии, где его тело с почестями было предано огню). Хорошо, что сохранились подробнейшие описания архитектора, строившего этот дом – нарядный двухэтажный особняк, украшенный маленькими островерхими декоративными башенками.
В восстановленном доме сейчас музей: картины и этюды Рериха, фотографии, документы, археологические находки, добытые в изварских курганах. На крыше дома развевается рериховское Знамя Мира, на котором три красных круга внутри одной большой красной окружности на белом прямоугольном поле: таковы символы единства прошлого, настоящего и будущего человечества в круге вечности.
Знамя Мира появилось над домом два года назад. Был выполнен наказ Николая Константиновича: «Над памятниками культуры и музеями должно развеваться Знамя Мира, которое повелительно скажет вандалам: «Не тронь – здесь всенародное достояние».
Усадьба, занимающая незначительный участок земли, волею обстоятельств очутилась чуть ли не в самом центре совхозных владений и проезжих дорог. Они как обручем сдавливают «тело» усадьбы, мешают её «дыханию». Несколько лет музей пребывал в тяжбе с Изварским сельсоветом за право владения домом. Нынешний директор музея Владимир Росов, вступивший в эту должность три года назад и принявший на себя нелёгкую эту ношу, пробовал поначалу взывать к совести да к разуму местных властей. Однако в ответ слышал неизменно высокомерное: «Советская власть должна занимать лучшие места».
К Рериху же местные власти относились до недавнего времени подозрительно: эмигрант и идейки его сомнительные, нематериалистические. А многим изварцам было и вовсе наплевать на музей: картинки там какие-то, вот пивбар бы сюда – это вещь! Дело в том, что многие из тех, кто проживает нынче в Изваре, – люди без корней. Приехали сюда издалека только затем, чтобы получить жильё в убогих пятиэтажках – не домах, скорее бараках. До здешней земли, каких-то там усадеб им и дела-то нет.
Теперь сельсовет получил новое «представительное» помещение, а значит, – изварский дом снова станет Домом Рериха. Музейное собрание в полном виде (ютившееся «приживалом» сельсовета в двух небольших помещениях второго этажа) наконец станет доступно всеобщему обозрению.
«Задача у нас сегодня одна-единственная – восстановление Извары», – говорит Владимир Росов, индолог по образованию, кандидат наук, выпускник Ленинградского университета. Недавно он вернулся из Индии, где читал лекции и посетил ряд духовных центров. При встрече со Святославом Николаевичем Рерихом они обсуждали, каким образом воссоздать в Изваре то былое внутреннее убранство, чтобы в доме присутствовала та же атмосфера, что была и при Николае Константиновиче. Святослав Николаевич обещал передать в дар музею несколько картин.
«Вначале, когда я только приехал в Извару, – рассказывает Владимир Андреевич, – мной владели утопические, как я теперь оцениваю, планы: превратить это место в международный центр, где регулярно проводились бы конференции с участием известных учёных и общественных деятелей со всего мира. Но вскоре я понял: не это важно, не в суете и широкомасштабности суть.
И не то место Извара, чтобы служить проявлению амбиций себялюбцев, претендующих на роль духовных лидеров. А их, замечу, вокруг имени Рериха немало – как мошкары у источника света. Главное, чтобы люди, которые ежедневно приезжают сюда со всех уголков страны, смогли почувствовать удивительную духовную атмосферу усадьбы, где Рерих во многом сформировался как художник и мыслитель, а может быть, попытались бы войти в мир Рериха...».
«Я считаю, – продолжает Владимир Росов, – что время грандиозных планов и огромных толп, которые почему-то считаются двигателями прогресса, уходит. Сейчас, по-моему, важнее другое: чуткое отношение к своей собственной душе и к душе другого человека – «от сердца к сердцу». Стремиться жить так, чтобы быть чище, глубже и тоньше воспринимать окружающий мир и по-новому видеть своё место в нём. Этому учит и Николай Константинович. В этом, наверное, и традиция усадебной культуры – синтеза мира родной природы и души человеческой».
На вопрос, как он видит хотя бы ближайшее будущее дела, которому посвятил себя столь основательно, Росов ответил не без грусти: «Если Извара будет восстановлена, то возродится и духовность этого места. Я говорю «если», потому что исход «битвы» за Извару ещё не предрешён. Извара – горячая точка Державы Рериха, как назвал русский писатель Леонид Андреев мир, созданный полотнами и философскими трудами Николая Константиновича. Это – точка приложения наших сил, если мы всерьёз хотим духовного возрождения».
.jpg)
Святослав Николаевич Рерих. «Мы ответственны за свои мысли»
Хранители сегодняшней Извары
Извара, как нетрудно догадаться, место особенное по многим обстоятельствам. Среди уже обозначенного – ещё и потому, что оно сплотило вокруг себя группу единомышленников – нынешних её хранителей, сотрудников музея-усадьбы. Все они – молодые люди, не старше 30 лет, приехавшие сюда, бросив какой ни на есть городской уют, пожертвовав многим, в том числе и относительно высокими заработками.
Убогость зарплаты подвижников вполне совпадает со степенью классификации самого музея-усадьбы. Комплекс «Извара» в конце прошлого года получил статус IV категории – ниже, очевидно, в нашей музейной «табели о рангах» не существует.
Забот и проблем у сотрудников множество: реставрация дома, восстановление парка – от него сохранились лишь жалкие остатки, и, конечно, напряжённая научная и экскурсионная работа. Добавьте к этому ещё и поддержание «уставного» порядка в самом музее и на прилегающей территории, ночные дежурства – всего не перечислишь. Согласитесь, все эти практически бессребренические хлопоты дорогого стоят, особенно сегодня, на фоне «расползающегося» бытия, известного нигилизма и даже упадничества в людских настроениях.
Насколько же надо быть уверенным в успехе своего «предприятия», чтобы по крупицам воссоздавать усадьбу в её первоначальном виде, с парком и со всеми существовавшими прежде постройками (их снесли в начале 70-х за три ночи бульдозером, по-воровски, несмотря на то, что они были ещё очень крепкими)! Каким запасом упорства нужно обладать, ибо обретение заново этой изварской красоты – дело далёкого будущего?
У Извары, к счастью, много друзей. Частые гости здесь – активисты Обществ Рериха. Летом они живут здесь в палаточном городке, помогают в восстановлении парка и приведении в порядок окрестностей. Извара, как и всякая усадьба, – живой организм, естественно связанный с окружающей природой, и, если этот организм не поддерживать, он погибнет. Работа со здешними детьми – ещё одна ноша, которую добровольно взвалили на себя сотрудники музея. Многие из ребят раньше вообще не знали, кто такой Рерих. Сегодня узнают и о нём, и о деле его.
Иногда вечерами собираются все сотрудники музея на небольшой кухоньке в угловой пристройке дома. На столе скромная еда: чай, картошка в мундире, молоко (отменное, доложу я вам), Кстати, одна из добрых традиций музея состоит в том, что приезжающих сюда гостей (от Питера на автобусе путь неблизкий) обязательно чаем из самовара напоят, а потом уже и рассказами попотчуют. О чём? Конечно же, о Рерихах, о российском их гнезде. Неизменный спутник таких вечеров – гитара. И, кажется, вдруг приоткроется дверь, на пороге появится сам Николай Константинович, улыбнётся приветливо и скажет глуховатым голосом: «Добрый вечер, господа».
.jpg)
Николай Рерих с сыновьями: Юрием (справа) и Святославом
Не могу не вспомнить добрым словом этих ребят: Оля Черкасова, Оля Ершалова, Валерий Смирнов, Ирина и Саша Семёновы, Вадим Калугин, Саша Калюжный. Низкий поклон вам, друзья. Дай вам Бог свершить ваш путь предначертанный.
И ещё, последнее. В книге отзывов музея, среди многих благодарственных надписей запомнились такие простые искренние слова: «Пусть миру будет хорошо». Добавлю ещё от себя – и Изваре тоже.
Автор выражает свою глубокую признательность за помощь, оказанную ему в подготовке этого материала, всем сотрудникам музея-усадьбы Н. К. Рериха в Изваре, а также заведующей мемориальным кабинетом Н. К. Рериха в Музее искусств народов Востока Ольге Румянцевой, искусствоведу Людмиле Худобе, художнику Евгению Абрину
Ещё в главе «Личность - культура - ноосфера»:
Путь предначертанный (Рерих и Извара)