Просто русские

Художник Н. Нестерова

Когда рухнула последняя империя на земном шаре, в глазах десятков миллионов людей обрушился и их привычный, удобный, обжитой мир. Эти люди – русские.

Многие из них переживают происшедшее как национальную катастрофу глобального плана и провиденциальную по сути. Ведь до августа 1991 года фактически существовала империя Российская, пусть под аббревиатурой СССР. Слова «русский», «советский» и «красный» служили журналистам Запада синонимами.

Коренное население республик воспринимало русского как пришлого, чужака, даже если он владел их языком, родился и вырос на их земле. Ну а многие русские, как выяснилось, не очень вникали в подобные тонкости, для них вся империя, включая Балтию, Кавказ и Среднюю Азию, была своей, единой страной. Своей! Этим подпитывалось чувство собственной значительности и безопасности.

Признаться, сам я, будучи мирным обывателем, никогда не страдал от избытка национальной спеси и не мог взять в толк, чем большая страна лучше маленькой. Если следовать имперской логике, то Ливия окажется в 57,7 раза лучше Бельгии (по территории), а Швеция в 19,1 раза хуже Индонезии (по численности населения). И люди в этих странах должны быть счастливее или несчастливее в соответственное число раз. Абсурдное имперское сознание не внемлет ничему – даже той элементарной, многажды проверенной истине, что любая империя рано или поздно рушится, а её метрополия неизбежно отходит на вторые роли, будучи не в силах далее лидировать в мировом историческом процессе – за расцвет приходится платить упадком.

Пришла пора расплаты, но далеко не все русские хотят смириться с очевидностью. Им больно и тревожно, их можно понять и по-человечески им посочувствовать, но нельзя одного – признать за ними историческую правоту.

Ход истории разломал империю до основания, однако её осколки застряли в мышлении, и они, да простится мне это выражение, гниют. Но исцеление возможно, и оно произойдёт, когда наконец разделятся имперское и русское сознание, отжившее и живое, противоестественное и нормальное. Чем раньше, тем лучше.

Дойти до ручек (определите, кто здесь просто русский и кто просто советский)

Отдадим должное почившей Российской империи – отношения колоний и метрополии в ней всегда были несколько своеобразными. Собственно колониального гнёта и сопутствующих жестокостей в ней не наблюдалось, а если приходилось солоно, так уж всем народам, без исключения. Царизм достаточно терпимо и тактично относился к национальному своеобразию. Когда же пришёл коммунистический режим, то стало, разумеется, гораздо хуже, но ни один народ не мог похвастать особыми национальными привилегиями и поблажками.

Потому-то русскому человеку трудно осознать, что империя была насилием и злом. Потому не может он смириться с навешиваемыми ярлыками оккупанта и колонизатора. Ведь он жил в странной империи, в необычной державе, среди чисто русской мешанины, где совмещалось несовместимое, где диаметральные противоположности ходили вприсядку, в обнимку и кувырком.

Ибо Россия, будучи ядром государственного колосса, вместе с тем всегда немножечко стыдилась себя, отрекалась от себя, распинала саму себя.

Начиная со времён Петра Великого упорно внедрялось и ширилось ощущение русской национальной неполноценности. Быть русским в этой империи казалось некрасивым и вульгарным по сравнению с блистательным, утончённым, просвещённым европейцем. Это затрагивало быт и одежду, причёски и архитектуру. Это коснулось языка – говорить в аристократическом салоне по-русски стало не comme il faut. Представьте себе, это проникло даже в область вероисповедания.

Приведу малоизвестный, но прискорбно красноречивый пример. В 1722 году Синод издал ряд указов, в которых, между прочим, отчётливо выражено пресловутое русское заискивание перед чужеземцами. В частности, запрещалось привешивать к образам золотые и серебряные приношения, поскольку «от серёг и прочих таковых привесов чинится иконам безобразие, а от инославных укоренив и нарекание на св. церковь наноситься может».

Любой комплекс неполноценности способен проявляться двояко, в России он закономерно создал и западничество, и славянофильство. Только болезненная ущемлённость могла породить высказывания о величии русского народа и его мессианской роли, о Москве, сиречь Третьем Риме, и прочее в том же духе.

Национальное и личное нерасторжимы. Я не могу решить, что было прежде, курица или яйцо, но ясно вижу присущий русской ментальности комплекс личной неполноценности, наряду с национальной.

Не секрет, что в России всегда царило неуважение к человеку, к отдельной личности, её самодовлеющей ценности и неотъемлемым правам. Главным мотивом великой русской литературы стал плач над судьбой маленького человека, ибо в России от века личность была поругана и придавлена.

Автор рисунка: И. Челмодеев

Всё прочее – естественное следствие: пренебрежение законом, обычаями и верой, собственным трудом и отечественными товарами, наконец, национальной валютой – ведь рубль никак не равен одному центу или, тем более, его долям, о чём свидетельствуют подсчёты американских экономистов. Суть проста до наивности: Россия не любит и не уважает самоё себя. Она обречена метаться между сладостным самооплёвыванием и горьким самовозвеличиванием, покуда не преодолеет глубинный парадокс своей ментальности.

Русский вопрос, и особенно ближнего зарубежья, – это сегодня одни восклицательные знаки!

У государственной власти есть чётко очерченные функции, и одна из важнейших – как можно меньше вмешиваться в образ жизни людей, иначе этот образ никогда не станет достойным.

Когда развалился Советский Союз, за пределами России осталось 60 миллионов русских. Судя по всему, многие из них ощущают себя в эмиграции поневоле, людьми без государства. Типично русское чувство своего бессилия перед глыбой самодурствующей власти помножено на тот фактор, что власть и государство стали национальными. А у людей, никогда не живших при демократии, в подсознание въелся особый страх: они могут не бояться ножа и пули, но пасуют перед чернильным пёрышком бюрократа.

Между тем проблема гражданства излишне раздута, гораздо важнее статус иностранных граждан, постоянно живущих в данной стране. Закон о гражданстве сугубо внутреннее дело, а вот статус иностранного подданного (британского, украинского, германского, российского...) уже лежит в области международного права. Именно он будет свидетельствовать о степени цивилизованности страны, он впрямую скажется на её репутации и экономике.

Нам потребовалось семьдесят с лишним лет, чтобы уяснить наконец, что тотальное упорядочение живой жизни даёт эффект, обратный желаемому. И напоминает он то, что в Одессе называют пожаром в бардаке во время наводнения. Автор фото: С. Чиликов

Что же касается гипертрофии российской государственной власти, то её истоки и рост детально рассмотрены профессором Ричардом Пайпсом в книге «Russia under the Old Regime». Со времён Золотой Орды в России набирала силу могучая и прожорливая власть, для которой нет ничего святого, включая Церковь.

Известен случай, когда на Руси было одним росчерком пера упразднено 79% монастырей. И сделали это отнюдь не лихие комиссары, а Императрица Екатерина II в 1764 году. Вся собственность монастырей и епархий была изъята в пользу государства, и из 954 обителей продолжили своё существование лишь 200, уже на государственном довольствии. Так завершился начатый упразднением Патриаршества процесс превращения духовенства в чиновников религиозного ведомства.

На мой взгляд, разорение и роспуск монастырей ектерининским указом стало одним из узловых пунктов в прологе к российской трагедии, менее заметным, чем убийство народовольцами Александра II Освободителя, но отнюдь не менее важным. Духовные и провиденциальные последствия указа очевидны. Кроме варварского ущемления прав Церкви, в нём проявлены худшие черты российского самовластия – попрание права собственности, неуважение к волеизъявлению личности, ведь конфискованные в казну земли (на 3 миллиона годового дохода) были некогда подарены или завещаны Церкви на помин души. Не говоря уже о том, что вскоре бывшие монастырские имения перешли в руки фаворитов.

Увы, большевистский режим вовсе не был чужеродным, слишком во многом он повторил уже бывшее некогда на Руси. Советская империя стала органичной и последовательной преемницей самодержавия. Худшие черты русской ментальности пришлись как раз впору – большевизм возник, победил и окреп, играя на них, питаясь ими и взращивая их до крайней степени уродства.

Следуход на этническую родину. Автор фото: В. Логачёв

Как ни суди, в русском народе всегда жило лёгкое пренебрежение к личности, законности и Церкви. В XX веке оно разразилось чудовищной затяжной катастрофой, в которую оказались вовлечены десятки и десятки народов.

Распад СССР породил удручающий экономический хаос, а вместе с ним такое падение уровня жизни, что многие с ностальгией вспоминают прежние времена. Естественно, на фоне нынешней разрухи империя выглядит желанным гарантом порядка и относительного довольства. Но только выглядит.

Когда Горбачёв говорил о «едином экономическом пространстве», его слова отдавали политическим лукавством. Теперь приходится признать его частичную правоту. Однако границы этого пространства вовсе не должны проходить по колючей проволоке, ограждавшей нищую твердыню СССР.

На полноценное экономическое и научно-техническое развитие в современном мире могут рассчитывать лишь геополитические общности, насчитывающие не менее 80 миллионов населения. Меньшие неизбежно будут неконкурентоспособны. Именно поэтому объединяется Европа.

Соответственно республикам бывшего Советского Союза придётся искать свою область интеграции и свою нишу в ней, кому как повезёт. Сейчас эти требования реальности порой заслонены амбициями и эмоциями, но чем раньше декларативность уступит место чисто деловому подходу, тем лучше будет для всех народов и их правительств. Иначе придётся на практике убедиться, что долговая яма немногим лучше имперского диктата.

Автор фото: В. Павлунин

Произошло не просто крушение последней империи и заодно мирового коммунизма – подведена черта под целой духовной эпохой.

Большевизм довёл до логического конца, абсурда и краха идею просветительского рационализма о полном обустройстве жизни в соответствии с теорией. Выяснилось, что социальная жизнь противится тотальному упорядочению. Гармоничное общество, насколько оно вообще возможно, не в состоянии существовать без внутреннего, во многом иррационального противовеса – без свободы личности, без её прав, суверенитета и инициативы.

Страшнее всего, горше всего этот опыт выстрадала Россия. Теперь им предстоит воспользоваться. Наконец-то перестать быть в глазах остального человечества пугалом или притеснителем, огромной и грозной массой оболваненных людей. Не стыдиться себя и не чваниться собой, а стать просто русскими – людьми среди людей, нацией среди наций.

Авторский дайджест на основе
публикации в газете «Диена» (г. Рига)

• Журнал «Социум»
• 1993 год
• №28-29

Ещё в главе «Семья - нация - страна»:

Революция быта

Просто русские

«Дайте учреждения – люди будут»

Георгий Шишкин