Журнал «Социум» №9. 1991 год
Поэма
Слово о Родине... Как часто, совсем ещё недавно, натыкались мы, листая газетные и журнальные страницы, то на торжественные здравицы, то на выспренние исповеди – самые разные поэты славили любимую Державу на все лады. И всё-то в этих стихах было понятно, и патриотизм в них был строго по регламенту: вот это – надо любить, вот этим – гордиться, а вот об этом – помнить вечно.
В общем, дана тебе Отчизна, а твоё дело простое: люби – гордись – помни. И навязчиво звучали зарифмованные инструкции по любви к Родине на радио и с телеэкранов: либо «под-сурдинку-задушевно» (интонация символизировала патриотическую любовь), либо с металлом в голосе (это когда надо гордиться), либо со скупой слезой в подтексте (это когда помнить).
Но были и есть и другие стихи о Родине. Не чересчур много, но есть.
Вот, например, «Поэма» московского поэта Дмитрия СУХАРЕВА, широко известного прежде всего среди любителей авторской песни.
Всё в ней просто: поэт – ваш собеседник – ведёт приватный, вроде бы полусерьёзный-полуозорной разговор о своих корнях, своём Отечестве, о родине родных. Тема то возникает, то ускользает, то переплетается с другими темами, как и бывает в живой беседе.
Здесь нет высоких слов, клятвенных заверений в любви. Но меж усмешкой и добрым юмором читатель разглядит непоказную, непарадную, а истинную и личную любовь к родной земле.
Для поэта родная земля не только его собственное место жительства, место рождения, но и места жизни родителей, дедов, предков.
В его душе соединяются такие разные и такие далёкие по географическому положению места, как узбекский город Андижан и река Лама, что течёт в Подмосковье и в Тверской области. Вообще, в творчестве Дмитрия Сухарева «географический» охват очень широк. В его песнях, музыку к которым сочиняли такие известные барды, как, например, Александр Дулов, Виктор Берковский, Сергей Никитин, Ген Шангин-Березовский, мы встретимся и с подмосковным Звенигородом, и с далёкой «золотой Брич-Муллой» с её загадочными Чимганскими горами, и с русской рекой Окой, где «кричит случайный пароходик», и с северным краем Kapгопольем, где «не меряны леса, да без края небеса». И каждый такой поэтическо-географический пункт – часть общей системы, при всей первоначальной разнородности разъединить их невозможно. Наверное, это и есть Отечество.
В «Поэме» Дмитрия Сухарева упоминается такое явление, как «адгезия» (от латинского adhaesio – прилипание) – сцепление поверхностей разнородных тел. Но когда сцепляется в душе родное тебе пространство – совокупность, если так можно сказать, территории и народной души – сцепление это становится отнюдь не поверхностным.
...Конечно, стихи Дмитрия Сухарева не только об этом, но таково свойство поэзии, что каждый найдёт в ней то, что в данный момент важно и близко его сердцу.
***
Я горожанин:
Мать из горожан.
Отец, Антон, родился в Андижане, –
Хоть невелик был город Андижан,
Но жили в нём, конечно, горожане.
А вот отец отца был деревенский –
Не ливенский, не курский, не смоленский,
Он ламский был. Он с Ламы был реки.
И жили там, конечно, мужики.
Охота посмотреть на эту Ламу,
На панораму ламских этих сёл.
Но даже эту малую программу
Не выполнил, лишь душеньку извёл.
Да лучше уж молчать про эту драму.
Как вдруг старинный друг В. А. Костров...
Но это после.
Через пару строф.
Так вот, немало лет тому назад,
Махнув рукой на Ламу, дед Григорий
Махнул в страну барханов и предгорий,
Поскольку был не слишком-то богат,
И в Андижане, стало быть, осел.
(Какая дичь – печатать ё без точек!
Хотя, пожалуй, что для этих строчек
Оно и лучше, ибо рифма – съел.
Но ведь иною рифма быть могла!
Она могла иметь в виду осла!
Нет, я серьёзно: дед был новосёл,
И в Андижане, стало быть, осел.
Ему служил не пума и не лама,
Поскольку там не Лима, не Панама).
Так я о панораме дамских сёл.
Да, да, не спорьте, все мы горожане –
И я, и вы, друзья, в конце концов:
Понарожали городских юнцов,
Позадавили землю гаражами,
А где там родились отцы отцов –
И знать не знаем. Где, скажите, где
Деревня та, Грибаново? Дорога
Недальняя – так едем? Нет: морока.
Но тут возникла байка о воде.
А было так. Один большой советский
Поэт, сердечный друг наивных лет,
Махнул рукой, как фокусник салфеткой,
И тут же из-под кепочки на свет
С ухмылкою привычно-благородной
Извлёк изделье мудрости народной.
Скрывать его не буду.
Вот оно.
Прошу смеяться, если вам смешно.
Шоша – вода хороша.
Лама – вода погана.
Конечно, глупость. Но меня задело:
– Да что же это с нами-то творят?
Что говорят?! За дело, брат, за дело, –
Твержу себе который день подряд.
– Какою-то там шушерою Шошей
Бесчестить Ламу?
Лама – это Русь!
Костров, возможно, человек хороший.
Но со стишком я лично разберусь.
Довольно странно, чтобы наш народ
Про Ламу говорил наоборот...
Колокола над Ламою звучали!
Волоколамск над Ламою звенит!
А Ярополец меньше знаменит?
Хоть Пушкина над Ламой не венчали,
Но ей была поэту вручена
Его, заметьте, верная жена –
Наталья Николавна Гончарова.
Про Шошу ж мы не слышали ни слова.
Иль Шоша, как Земфира, неверна?
И тем-то и хороша для Кострова?
Нет, буду жить на Ламе! Чем не дача?
Но как поедешь? – всё прельщает глаз:
Валдай, Мещёра, Азия, Кавказ...
А тут ещё такая незадача:
Один на диво ушлый ЦРУшник,
Работавший, забыл, не то на нас,
Не то на них, – короче, вор-двурушник.
Поведал мне по пьянке как-то раз
Секреты фирмы. А точнее: как
Добыть секреты наши за пятак.
Берут пятак. Ну два, ну три от силы –
И в магазин «Дом книги» с ним бегут.
Там сроду не бывало карт России,
Но схемки есть. «Мещёра». Вери гуд.
Дают пятак кассирше, всё законно. Рассматривают схемку...
Нет, молчу...
Нет, чует моё сердце, получу
За выдачу секретов Пентагона
Такую спецпилюлю пантопона,
Что все болезни разом излечу.
Нет, к чёрту, не поеду никуда.
На что мне реки, кислая вода?
Пускай на Ламу едет далай-лама,
А мне милей нейтральная среда
Без этого астрального бедлама.
Нет, мегатонны ваши не про нас.
Купил я эти схемки, всё законно.
Так страшно же: куда ни кинешь глаз –
Валдай, Мещёра, Азия, Кавказ –
Одна сплошная ядерная зона!
А я семейный. Горожанин я.
Я горожанин. У меня семья.
Другие страны могут без ракет,
И их, смотрю, никто не уничтожил,
А нам – никак? Ну нет, так значит, нет.
Мы, стало быть, особые. Ну что же.
Ох, родина! Сказал бы ё-моё...
Да точки не печатают над ё.
Так я о чём хотел? Об Андижане?
А я там не был. Просто не успел.
Но дед до обожанья прикипел
К нему душой. Не зря же англичане
С адгезией сближают Андижан
И говорят: «адижн»,
ad-he-sion.
Адгезия – явление такое.
Что если есть так есть, а нет так нет.
Поэзия – явление другое.
Спасибо за внимание. Привет.
1985
Из альманаха «Апрель», выпуск 1, М., 1989
.jpg)
Рисунок: П. Орловский
Ещё в главе «Деревня - город - отечество»:
Земля без места, или где твой дом?Опыт урбанизации
Поэма
