Журнал «Социум» №6-7. Июнь-июль 1991 год
Победит ли себя Советский Союз
Победоносно окончив Вторую мировую войну, СССР, по сути дела, проиграл послевоенный мир. Сегодня есть шанс его выиграть. Что нужно для того, чтобы использовать этот шанс? Слово – историку Сергею Караганову.
Новая ситуация, которая начинает складываться в Европе, позволяет по-иному взглянуть на многое привычное в недавнем прошлом.
И наша страна, и Запад привыкли считать, что послевоенное урегулирование, оставившее под контролем СССР широкую «буферную зону» от Балтики до Чёрного моря, было крупным политическим и геостратегическим достижением. В Советском Союзе гордились расширением зоны социализма, стремились укрепить «буфер», консолидировать приобретённое.
Немало военно-политических, а также, явно ущербных для нас, экономических и других усилий было предпринято, чтобы закрепить влияние СССР в регионе.
На Западе расширение социального, политического и военного влияния СССР считалось неприемлемым, вызывало политику «сдерживания» и «холодной войны». Западных творцов Ялты, приведшей, как считалось, к тому, что у СССР осталась сфера доминирования в Восточной Европе, обвиняли если не в предательстве, то в крупном просчёте.
И только сейчас становится очевидным, что победа Советского Союза в послевоенном мирном урегулировании оказалась чуть ли не пирровой победой. Наш народ и армия победили в Великой Отечественной войне фашизм, отстояли независимость страны, но политики – штатские и военные – по сути дела, проиграли послевоенное урегулирование и послевоенный мир.
Всё – для обороны!
Советский Союз со своими слабыми союзниками оказался поставленным в положение, когда он вынужден был противостоять и уравновешивать враждебную коалицию, состоявшую из практически всех промышленно развитых государств мира. Страна так и не смогла провести послевоенную конверсию. Четыре с половиной десятилетия царил мир, а экономика продолжала работать в полувоенном режиме, истощая ресурсы и, главное, разоряя и истощая народ.
Развитие даже формально невоенных отраслей народного хозяйства – транспорта, коммуникаций, энергетики, большинства отраслей машиностроения – деформировало их, подчиняя нуждам обороны, военного производства. С последствиями этих деформаций страна будет иметь дело и в будущих десятилетиях.
Противостояние во многом отрезало страну от достижений материальной культуры, морали и духа наиболее развитой части человечества. Видимость успеха в распространении советской модели развития на Восточную Европу и одновременно враждебная, нацеленная на изоляцию, сдерживание и давление, политика Запада усиливали позиции сталинизма и консерваторов, задерживали приход реформ, что делало их гораздо более болезненными и трудными в реализации.
В результате послевоенного урегулирования, если его можно назвать таковым, СССР оказался в Европе в некотором отношении чуть ли не в ещё большей изоляции, чем до войны. И это – после того, как в военные годы он образовал стратегический союз с ведущими государствами Запада. Эта изоляция была в 40 – 60-е годы во многих отношениях даже худшей, чем в 30-е, когда СССР мог использовать западную технику и технологию для индустриализации страны. Перед войной СССР имел возможность играть на разнице в интересах, на противоречиях между западными державами, получая экономические и политические выгоды. После войны, созданное НАТО, поле для манёвра резко сузилось.
И, может быть, самое парадоксальное: «геостратегический буфер», если и был полезен, то весьма ограниченно и лишь несколько лет. В первое послевоенное десятилетие у Запада просто не было армий, которые могли бы даже теоретически угрожать вторжением. Позже, с появлением у СССР достаточного количества ядерного оружия, обычное нападение стало попросту немыслимым. Да насколько известно, оно и не планировалось. НАТО был, по целям, сугубо оборонительным союзом. Серьёзные наступательные элементы имелись лишь в западной (или, вернее, американской) ядерной стратегии. Против ядерного оружия «буфер» был практически бесполезен.
Прямое противостояние мощных военных группировок принесло немалые военнополитические убытки. Размещённые на передовых рубежах войска находились в уязвимом положении, особенно в отношении удара тактическими ядерными средствами, которых более всего и опасались наши военные.
Присутствие этих войск (и тем более их печально известное использование в 1953, 1956, 1968 годах) вызвало однозначную реакцию у населения стран, где они были размещены, стало одним из мощных генераторов антисоветских настроений, сегодняшних – в том числе. Эти настроения, которые вышли ныне на поверхность, воочию показывают, насколько надёжных союзников мы имели.
«Пояс опасности»
Содействие распространению собственной модели развития, расширению военно-политического влияния, которое, как казалось, создавал «пояс безопасности», на деле привело к созданию этакой «ленты опасности», которая к концу 80-х годов была готова начать отнюдь не безопасно «рваться». Изменения произошли более или менее мирным путём. Но промедление с ними грозило, по-видимому, крупномасштабным насилием, большой кровью.
То, что выглядело как потенциальная угроза вторжения со стороны СССР и ОВД, консолидировало противостоящую группировку, усиливало там позиции правых, подстёгивало гонку вооружений. Росла и материальная база внешней угрозы СССР. Прямое противостояние провоцировало нарастание наступательных элементов в концепциях и боевых порядках обоих союзов, подтачивало военную стабильность.
Рисунок: В. Сысоев
Американская ядерная стратегия с присущим ей до сих пор заметным наступательным (не путать с агрессивным) элементом была рождена для Европы. Её первой задачей было осуществление «возмездия» в случае нападения Советской Армии на западноевропейские страны. Затем, по мере развития, она была призвана решать следующие задачи: «сдерживание» удара по территории США, оказание политико-психологического давления на СССР («устрашение») и «расширенное сдерживание» – укрепление уверенности союзников в том, что Вашингтон с его ядерным оружием придёт к ним на помощь в случае нападения превосходящих сил СССР и ОВД и разгрома передовых группировок войск НАТО.
При этом, как предполагалось, такая уверенность могла обеспечиваться лишь при достижении способности к так называемому «эскалационному доминированию» – превосходству на всех уровнях потенциального ядерного конфликта. Нетрудно увидеть, что второй критерий на порядок повышал требования к качеству и количеству ядерных вооружений по сравнению с первым. Как гласит одна из аксиом ядерной теории, «вселение уверенности в союзника» требует гораздо большего количества вооружений, чем сдерживание противника.
Прямое военное противостояние подстёгивало и наращивание обычных вооружений на Западе. Например, в 1950 году, когда это противостояние в Европе ещё только набирало силу, сухопутные силы США насчитывали 12 дивизий. В I960 году их число возросло до 17. Четыре из пяти добавленных были развёрнуты в Европе.
Рисунок: В. Сысоев
Рисунок: 3. Велебний (ЧСФР)
Стремясь компенсировать ядерное превосходство Запада, нейтрализовать наступательные элементы в его ядерной стратегии, СССР в 40 – 70-е годы наращивал свои обычные силы, поддерживал превосходство в этой области. Вызывавшая серьёзные опасения на Западе концепция, лежавшая в основе советского военного планирования (вплоть до второй половины минувшего десятилетия предусматривавшая в случае начала войны энергичное наступление в глубь территории противника с целью быстрого разгрома основных группировок его войск), была не только результатом традиционализма мышления или стремления не допустить войны на своей территории. Наступление рассматривалось, по-видимому, и как мера по предотвращению использования противником первым ядерного оружия.
Прямое противостояние дало мощный импульс, было чуть ли не главной причиной усиления милитаристских тенденций в политике ряда ведущих стран Запада, в частности США.
Демонтаж «западного фронта»
Ныне наши войска уходят из сопредельных государств. У многих в нашей стране это вызывает чувство тревоги. Но что останется позади? Широкая, в значительной степени демилитаризованная, безъядерная, хотя пока и относительно нестабильная, зона союзных, полунейтральных или де-факто неприсоединившихся государств. Гасятся главные импульсы, подпитывавшие гонку вооружений на континенте.
Вывод советских войск, общие политические изменения (и на этом фоне давление социальных, демографических факторов) будут вести к большим сокращениям вооружённых сил НАТО, чем намеченные по Парижскому договору. Большинство западных тактических ядерных вооружений, цели которых уходят, будет сокращено. Военное присутствие США, Франции, Великобритании на территории Германии укрепится, скорее всего, за 4 – 6 лет в два-три раза. А затем может привести к тому, что на территории Германии останется около половины находящихся там ныне войск.
Рисунок: А. Бушкин
Относительно более быстрое сокращение наших военных возможностей и структур, чреватое в принципе появлением определённых преимуществ у НАТО, легко компенсируется наличием у СССР в обозримом будущем огромного ядерного потенциала, в том числе в Европе.
И, может быть, самое главное – традиционно исчисляемые балансы если и имели значение в прошлом (впрочем, зачастую мифическое), теряют его ныне. Иного не может быть, ведь политические изменения быстро размывают не только систему конфронтации, но и прежние представления о безопасности, кроме того, всё очевиднее становится, что только разумная внутренняя и внешняя политика может её реально обеспечить. При опоре, естественно, на минимально достаточные силовые, оборонительные возможности. Но и они должны в растущей степени встраиваться в общую систему сотрудничества и универсальной безопасности.
Однако, для того чтобы окончательно выиграть, хотя бы и через полвека, послевоенное урегулирование, Советскому Союзу необходимо ответить на немалое число сложных вопросов, чётко оценить и адекватно прореагировать на целый ряд последних реальностей или, по-сегодняшнему, вставших проблем. Назовём некоторые из них: новая политика НАТО, новая роль ЕС, развитие единой Германии, ситуация в странах Центральной и Восточной Европы, внешние вызовы безопасности СССР и других европейских государств, относительное уменьшение внешнеполитического веса СССР, нынешний баланс сил в Европе, всё отчётливее формирующаяся приоритетность дальневосточной политики.
Новый «санитарный кордон»
При всём том главные проблемы СССР имеют внутренний характер. Рост сепаратистских тенденций в основных регионах страны может, если возобладает, привести, скорее всего, к полному коллапсу экономики, к возникновению группы слабых, нестабильных, отстало-авторитарных государственных объединений с постоянно меняющимися и оспариваемыми границами. В целях охраны себя от непредсказуемых соседей страны Центральной и Восточной Европы обратятся за военно-политической поддержкой к Западу, а последнему будет трудно, если не невозможно, удержаться от соблазна создать новый «санитарный кордон», отделяющий благополучную Западную Европу от большого «больного» континента – СССР.
Глубокий кризис страны, сопротивление реформам со стороны консервативных сил, усиление их нападок на внешнюю политику последних лет делают практически неизбежным нарастание авторитарных тенденций. Всё это не может не нанести ущерба СССР.
Если нарастание авторитаризма будет сопровождаться отступлением от курса на переход к рыночным отношениям (либо серьёзным его замедлением), то это фактически обречёт страну на неототалитаризм, развал повернёт вспять процесс сокращения военного потенциала Запада. Речь может пойти о почти полной международной военно-политической и экономической изоляции страны, не исключая и находящихся на её территории республик.
Рисунок: В. Богорад
От положения, в котором оказалась наша страна после октября 1917 года, такая ситуация будет отличаться в лучшую сторону лишь тем, что о прямой угрозе военного нападения речь не сможет пойти как из-за изменившегося характера большинства западных обществ, так и из-за фактора обладания СССР ядерным оружием. С другой стороны, если произойдёт антиперестроечное (если так можно сказать) перерождение Советского Союза, изоляция страны станет ещё более полной, чем семь десятилетий назад. У неё практически не будет даже идеологических союзников, имевшихся у Советской России после революции, не останется даже иллюзий возможности выхода из кризиса и изоляции. СССР во второй раз проиграет послевоенное урегулирование. И, по крайней мере, для нынешнего поколения – навсегда.
Если попытаться ответить на традиционный вопрос: что же делать, то можно сказать следующее. Чтобы СССР выиграть завтрашний мир, ему нужно победить себя сегодняшнего.
Из журнала «Новое время»
Ещё в главе «Прошлое-настоящее-будущее»:
Чья победаКрик (отрывок из поэмы)
Что не нравится «победителям?»
Победит ли себя Советский Союз
