Первый школьный друг
Расплетина очень воодушевляло участие в кружке духовой музыки. В кружок его привёл лучший друг детства Аркадий Полетаев. Кружок был создан в 1922 году. Собрали по 20 копеек с каждого ученика и приобрели духовые инструменты в батальоне охраны под Ленинградом, так как оркестр, имевшийся там, был расформирован.
Руководил оркестром школьный преподаватель пения капельмейстер 53-го полка города Рыбинска Григорий Иванович Калинин. Шура играл на баритоне. Не пропускал ни одной репетиции, относился к этим занятиям со всей серьёзностью, как, впрочем, и ко всему, что приходилось делать в жизни. Играл на школьных вечерах, ходил со своим инструментом на праздничные демонстрации.
Дружба с Аркадием особенно окрепла, когда они стали играть в духовом оркестре рыбинского клуба «Металлист». Потом появилась Вера... Она отдала предпочтение Аркадию. «Третий должен уйти...» Шура Расплетин так и поступил. Но дружба продолжалась всю жизнь, и он очень ею дорожил.
Аркадий Полетаев родился 7 ноября 1905 года. Он был человек серьёзный. Играл на всех струнных инструментах и фортепьяно. Трудился токарем-расточником высшего разряда на заводе «Полиграфмаш», имел правительственные награды, его портрет висел на городской Доске почёта. Они всю жизнь переписывались.
В одну из встреч, дома у Полетаевых в Рыбинске, в конце лета 1964 года Аркадий протянул Расплетину большую фотографию на плотном картоне с надписью «Группа музыкантов. 19.6.27 г.» и сказал присутствующим:
– Смотрите, какими мы молодцами были. Это Шура и я.
Вспомнив о тех временах, Расплетин неожиданно встал, выпрямился и серьёзно изрёк:
– Учтите, что имеете дело с бывшим членом профессионального союза работников искусств.
Лицо от напряжения побагровело: казалось, он вот-вот запоёт. Но напыщенности хватило на секунды – Расплетин рассмеялся громко и заразительно.
Аркадий продолжал:
– Он даже в искусстве радиотехнику превыше всего ставил. Профессиональным артистам полагалось заполнять графу «Псевдоним». Так он, любитель, решил тоже не отставать. И написал: «Радио».
Видимо, слово «радиотехника» вызвало какую-то ассоциацию. Аркадий достал из шкафа голубую папку, извлёк оттуда газету, сказал: «Вот, храню», – протянул её Расплетину и добавил: «Всё собирался поздравить при встрече. Что и делаю». Затем он крепко обнял друга.
Это была «Правда» от 21 июня 1958 года со статьёй «Новое пополнение Академии наук СССР». Во второй её колонке среди фамилий вновь избранных членов-корреспондентов С. А. Лавочкина, В. П. Мишина, В. В. Новожилова, В. П. Челомея и Г. В. Кисунько стояло: «А. А. Расплетин».
– Хорошо хоть про Звезду не знают, – подумал Расплетин, застигнутый врасплох. (Звезду Героя Социалистического Труда он получил по секретному указу за разработку системы С-25 и носил лишь по особо торжественным случаям, и многие о ней не подозревали.)
Чтобы скрыть неловкость, Александр Андреевич предложил:
– А не прогуляться ли по городу?
Вышли всей компанией на улицу. С Волги тянуло прохладой. Пошли в центр. С проспекта Ленина повернули направо, на улицу Ломоносова. Там была его школа и дом, где он родился и вырос.
– Здесь я и учился, – сказал Александр Андреевич. – Только тогда бывшую гимназию именем Луначарского назвали, а сейчас почему-то ей дали имя Ломоносова. А вот и наш дом.
Среди зелени деревьев стоял маленький двухэтажный дом с кирпичным первым этажом и деревянным вторым. Вышли на набережную Черёмухи. У всех было хорошее настроение. Александр Андреевич без умолку рассказывал одну за другой истории из далёкого детства. Часто, громко смеясь, жестикулировал, энергично передвигая своё крупное тело.
Когда вернулись к дому Аркадия, уже светало. Машина стояла у подъезда.
– Ну что, Аркаша, завтра воскресенье: отдохнёшь. Спасибо тебе и Вере за гостеприимство. Приезжайте в столицу. «Мой дом – ваш дом», как говорят на Кавказе.
Расплетин спешил. Вновь он был во власти технических проблем.
После этой памятной встречи Аркадий прислал Расплетину письмо с приглашением в гости. Александр Андреевич немедленно ответил:
Привет вам, рыбинцы – Аркаша и Вера!
Да, действительно была так коротка встреча, что мы так и не смогли как следует поговорить о славных днях нашей прошедшей юности, но эту встречу я вспоминаю с радостью и удовлетворением. Дорогие друзья! Приезжайте в Москву, когда вам будет удобно – мы с радостью готовы вас принять! Моя семья живёт на даче, а я там бываю в выходные дни, так как в будние часто задерживаюсь на работе. Когда уточните дату выезда, сообщите об этом открыткой или телеграммой, чтобы я мог вас встретить. Жду.
С приветом Шура
Прошло несколько лет, и Аркадий тяжело заболел. Он долго не сообщал об этом Расплетину, но в конце концов написал подробно. В Рыбинск пошёл ответ:
Здравствуй, друг Аркаша!
Прости, что немного задержался с ответом на твоё письмо: был делегатом XXIII съезда партии и, сам понимаешь, был очень занят. По поводу твоей просьбы сделаем так: ты приезжай ко мне, здесь я договорился о том, чтобы тебя посмотрели в онкологическом институте. После будем решать, что делать дальше. О выезде предупреди телеграммой. Желательно иметь при себе медицинское заключение больницы, где тебя лечили, и ходатайство с предприятия.
Привет Вере. Жду.
Шура
Аркадий приехал. По просьбе Александра Андреевича его поместили в стационар Московского научно-исследовательского онкологического института им. П. А. Герцена. Александр Андреевич часто навещал его. Но вскоре он получил объективную информацию о ходе болезни друга.
Тяжело было на душе. Он написал жене Аркадия откровенное письмо:
Дорогая Вера!
Трудно писать тебе о состоянии Аркаши, но ты должна знать правду. Исследования показали, что его болезнь пустила глубокие корни, и ткани не только миндалины, но и левой части языка находятся уже в стадии распада. Никакими средствами для предотвращения этого процесса медицина не располагает.
Врачи сказали, что судьба Аркаши предрешена и ему осталось жить 1-2 года. Он, конечно, этого не знает и не должен знать. Для того чтобы как-то облегчить его судьбу, я устроил Аркашу в хорошую больницу, где он пробудет до 11 мая. Там ему, по предписаниям онкологов, проводят лечение химическими препаратами, которые могут улучшить его самочувствие и несколько ослабить боль.
Другое письмо, написанное 1 мая 1966 года, далось Расплетину особенно нелегко – уходил из жизни друг юности, замечательный рабочий человек:
Дорогая Вера!
К сожалению, оказалось, как всегда это бывает при таком заболевании, что диагноз был установлен слишком поздно. И первое и второе облучения уже не дали ожидаемых результатов. Дальнейшее лечение этим способом невозможно. Оно может только ускорить течение болезни.
Итак, осталась одна надежда – всеисцеляющее время и силы организма. Когда Аркаша приедет домой, создай ему хороший режим питания и поддерживай его – это очень важно. Я и Нина Фёдоровна шлём тебе и ребятам наш привет и пожелание перенести тяжёлые невзгоды, которые свалились на твою, достойную большого счастья, семью.
Шура
А 23 мая 1966 года он, подбадривая товарища, писал:
Аркаша!
Я тебе (так мне говорили и врачи) ещё и ещё раз советую: несмотря на временное отсутствие аппетита, больше есть питательных продуктов и как можно больше быть на воздухе. Это очень важно для ускорения выздоровления. Пиши, буду рад тебе помочь!
С приветом.
Шура
Аркадий Полетаев вскоре умер. Александр Андреевич продолжал морально поддерживать его вдову и детей: писал им письма, приезжал к ним... Расплетин пережил друга всего на один год – он ушёл из жизни 8 марта 1967 года...
Ещё в главе «Рыбинский период»:
Верхневолжские корни Расплетина
Первый школьный друг