Журнал «Социум» №12. 1991 год

Оставьте себе горные вершины!

Национально-территориальная идея, различных проявлений национализм раскрепощающихся народов и народностей СССР подвержены быстрому выхолащиванию своего позитивного содержания. Национализм оборачивается предательством демократии. И интересов нации – тоже... Такова основная «каркасная» посылка статьи директора Института этнологии и антропологии АН СССР Валерия Тишкова.

С голубого экрана учёные, писатели и политики внушают согражданам, кто они есть и кому должны присягать на групповую лояльность, кто виноват в неурядицах и где искать «врагов нации», какие у этой группы вековые корни и права на территорию.

Правда, умалчивают о том, какой длины должны быть корни (от верхнего палеолита или от времён Екатерины II), чтобы иметь «святое право» на «исконные» территории в пределах случайно сложившихся административных границ.

Привыкшие к решениям вождей граждански незрелые массы в условиях неожиданной либерализации и усугубляющейся материальной нищеты поставлены перед необходимостью «определиться» по членству в «нациях, народностях и национальных группах».

Какой дьявольский вопрос поставили, например, учёные и политики перед жителями Бурятии: кого считать коренным народом – потомков поселившихся здесь 300 лет назад русских старообрядцев или бурят – потомков мигрировавших сюда в начале XIII века кочевников – бурят монгольского степного мира?

К взаимоисключающей этнической лояльности (только украинец или только русский, а не так, как у Н. В. Гоголя – великоросс и малоросс в одном лице) подтолкнули записанные в конституционных нормах, многократно заявленные слова о праве нации как этнической общности на самоопределение.

О праве этом стали прежде всего заботиться начинающие законодатели в первом советском парламенте и местная партийно-чиновничья элита, заполняя новую идеологическую пустоту идеями этнонационализма. С другой стороны, когда предшествующие зверства носили часто избирательный по отношению к разным народам характер; когда в стране отсутствовали институты демократического общества; когда на уровне регионов, районов и городов царила удушающая централизация; когда для создания деловой ассоциации, банка, киностудии, театра или НИИ нужно было забраться на ступеньку «национальной государственности», избавившись от ущербного статуса «народности», «меньшинства», – тогда самой понятной и легкодоступной основой коллективного действия стало национальное движение в его этническом, а не общегражданском варианте.

Физиономия расстроенной жизни

Баку. С(танковая) «живопись»

Отложив газету, берут ружьё

Ну а что же политики и интеллектуалы? Не успев вкусить подлинных академических свобод, не избавившись от претензий на «научное руководство обществом», не излечившись от порочной страсти к социальной инженерии, а самое главное – не успев очистить интеллект от постулатов «единственно верного учения» и не пополнив его новейшим гуманитарным знанием, они охотно взяли на себя роль новых духовных лидеров.

Они вычленили дремавшую в марксистско-ленинской доктрине диктатуру националистической идеи и представили её массам, воспитанным на «классовой непримиримости», в качестве средства и цели демократизации.

Популярность в обществе обрели писательские заклинания, звучавшие с трибун и с газетных полос: «нации – категории непреходящие» (Б. Олейник), «лучше умереть, чем дожить до момента, когда исчезнет твой родной язык» (В. Быков). Как на партийном собрании открыто и единогласно проголосовали народные депутаты Грузии за избрание президентом республики филолога и историка 3. Гамсахурдиа, который завораживающе объяснил жителям Грузии: «Думать нужно прежде всего не об экономике Черноморского побережья или ценах на союзных рынках, а о том, что мост на реке Беслети близ Сухуми и ныне хранит старинную грузинскую надпись, что абхазов и грузин связывали между собой культура «Вепхвисткаосани» и древнейшие грузинские храмы, украшенные грузинскими надписями, те, что и сегодня стоят в Абхазии. Но есть «враги», «агенты» и «предатели нации», которые готовы оставить грузинам только проспект Шота Руставели в Тбилиси».

Лидеры же Абхазии, руководствуясь «защитным» вариантом этнонационализма, предлагают ввести квоту – 50 процентов депутатов парламента автономной республики для этнических абхазов. Это притом, что абхазов 18 процентов населения. Ну и ещё, конечно, есть такая мелочь, как статья Конституции о равенстве граждан независимо от их национальности.

Национализм и те, кто способен о нём громко заявить в определённых социальных и исторических условиях, обладают гипнотической силой. И уже не лидеры и интеллектуалы, а совсем другие люди, оторвавшись от телеэкрана или отложив газету, оказываются у того самого сухумского моста – и с ружейными стволами, направленными друг на друга.

Блажен, кто верует

Национализм и национальная идентичность, эти воображаемые конструкции, складывались стихийно на рубеже XVIII–XIX веков. Однажды созданные, они перешли в широкий спектр политико-идеологических реалий и завоевали широкое социальное пространство.

Рождённая европейскими интеллектуалами идея нации утвердилась как синоним согражданства в пределах единой государственности. Во всём мире понятие межнациональных (интернациональных) отношений означает межгосударственные связи, а понятие «международные отношения» – как раз межэтнические (между народами). Но в СССР всё наоборот.

Почему, отказавшись от идеи построения пролетарской державы, политики и учёные продолжают верить в другую химеру – строительство «национальных» (читай «этнических») государств, считая, что только этнонации создают основу для хозяйственного и социального развития общества, и только они дают жизнь самой государственности?

Ведь нация, по справедливому замечанию Н. Бердяева, – это такая же мифологическая конструкция, как и пролетариат. Но многие учёные до сих пор не могут избавиться от влияния оформленных Сталиным в жёсткие дефиниции путаных рассуждений Ленина по национальному вопросу.

Остаются в плену национализма и те, кто обосновывает и даже начал осуществлять собирание «исконных» этнических территорий (русских, грузинских, молдавских или других) под эгидой «единой и неделимой государственности». И те, кто крушит имперские, тоталитарные структуры, развешивая национальные флаги над нищими сельсоветами.

По крупному счёту националистами остаются в своей политике не только лидеры республик, но и Центра, ибо все они – поклонники сталинского определения нации. Правда, прибалтийские политики, приблизившись к реализации идеи самоопределения, раньше других осознали пределы и бесперспективность её националистического варианта.

Не случайно после 11 марта 1990 года Ландсбергис разъяснил миру, что самоопределился народ Литвы, включивший всех граждан республики (но не литовская нация!). А недавно он сформулировал понимание нации как необязательно этнически однородной общности, а как согражданства. Не случайно в Латвии объявлен отказ от паспортной фиксации национальности граждан республики.

На III съезде Народного фронта Эстонии началась дискуссия о необходимости пересмотра поспешного закона об официальном языке, говорилось о возможном эстонско-русском двуязычии. Отклик не заставил себя ждать: идея независимости принята, согласно последним опросам, большинством всех проживающих в Прибалтике граждан независимо от их этнической принадлежности.

Эти тривиальные идеи подсказали приглашённые иностранные консультанты. Но неужели нельзя было задуматься раньше? В истории ещё не было прецедентов, чтобы за 3–5 или даже за 10 лет миллионы людей переучивались читать и разговаривать с родного языка на язык своих соседей.

Языковая агрессия, начатая интеллектуалами, поставила в ещё более сложное положение миллионы граждан страны, принадлежащих к национальностям, которые давным-давно перешли на русский язык. И вот уже целые народы от Чукотки до Карелии вынужденно-стыдливо обнаруживают себя в какой-то выдуманной категории «русскоязычного населения». А это ведь многочисленные и достойные этнокультурные общности, в том числе буряты, марийцы, мордва, коми, башкиры, татары и белорусы, большинство которых дома и на работе говорят на ставшем им родным русском языке.

Некоторые специалисты, комментируя ход событий в Восточной Европе, считают, что там, как и в СССР, идёт естественный процесс – «Каждый народ, каждая нация должна пройти этап самосознания, самоутверждения, чтобы подойти к периоду самореализации»; «Отставшие в своём развитии страны Восточной Европы не смогут миновать исторического этапа разъединения, чтобы потом на новых условиях объединиться».

Откуда такой антиисторизм? Ведь к 1918 году, когда рухнули три крупные империи, на основе двух из них (Австро-Венгерской и Османской) возникли многочисленные национальные государства. Самоопределившиеся нации получили возможность оформить свои отдельные и независимые государства на основе этнического принципа. Сделать это было не так просто. В этих странах оказались свои собственные меньшинства. С достижением национальной независимости восточноевропейские националисты не сделались более терпимыми к меньшинствам, чем их бывшие имперские притеснители...

Трагические для человечества 30–40-е годы, казалось бы, безнадёжно дискредитировали национализм, особенно такую его крайнюю форму, как нацизм. В Западной Европе и Северной Америке утвердились общегражданские принципы организации общества с элементами согласительной демократии, обеспечивающей права и интересы культурных общностей, специфические запросы граждан.

Однако этнонационализм не сошёл с общественной арены. Тем более в такой широко распространённой форме, как «нациестроительство», создание «наций-государств». Идея нации, видимо, ещё долго останется мощной мобилизующей силой для полиэтничных сообществ, пока не будет достигнуто такое материальное благосостояние, которое позволит без истерики поделиться с «иноязычными». Такая демократия, когда группы и личность смогут отстаивать свой статус и интересы без содержания исключительно родных по крови правителей. Когда гражданин получит возможность обладать достоянием, которое он будет ценить выше групповой лояльности с её облегчённой жертвенностью и минимальной личной ответственностью.

Дружбонародство – не-приведи-Господи

Смирятся ли в Воркуте?

Национальные движения в СССР в последние годы сыграли позитивную роль, но трагедия в том, что национализм, используя глубокие этнические чувства и привязанности, прикрываясь привлекательностью лозунга о праве каждой нации на самоопределение, скоро предаст саму демократию.

Общие язык и культура облегчают жизнедеятельность общественных институтов. Но трагично заблуждение обыденной веры и разжигающей её установки политиков и интеллектуалов по поводу того, что территория и государственность могут принадлежать этносу, а его представители обладают правом на особые статус и права в гражданских сообществах.

Даже если в процессе дезинтеграции советской империи какой-то из «титульных наций» и удастся основательно «почистить» нынешние территории союзных республик во имя принципа типа «Грузия – для грузин!», они обрекут себя, а тем более детей и внуков на вековое враждебное окружение и моральные муки. Как правило же, меньшинства в таких «национальных государствах» не откажутся от стремления к собственному самоопределению.

Как собираются нынешние лидеры привести свои республики в объединяющую нации-государства Организацию Объединённых Наций, если в домашнем варианте они исповедуют этнонационализм, деля своих граждан на коренную нацию и «некоренное население», которое зачастую составляет половину, а то и большинство граждан этих «национальных государств»?

Ещё более абсурдны стремления политической и культурной элиты автономных образований объявить свои территории «национальными».

Какую печальную участь готовят себе, скажем, башкиры, объявляющие одноимённую республику «национальным государством» и распространяя право продажи земли только на этнических башкир, а не на башкирцев – жителей республики! И это в республике, где большинство населения – татары... Как можно суверенитет Татарии толковать самоопределением татарской нации, если четыре пятых татар не живут и не собираются жить в этой части страны?!

О чём думали авторы одного из проектов о суверенитете Коми АССР, записывая в него пункт о том, что президентом республики может быть только коми по национальности? Неужто горняки Воркуты и их дети смиренно примут добывание угля как единственный вариант их жизненной карьеры? И, наконец, не менее тревожная форма национализма – это рассуждения политиков о необходимости самоопределения русской нации и создания Русской республики.

В каждой области, крае, республике России живут граждане, имеющие свою этническую культуру и заинтересованные в её сохранении и воспроизводстве. Именно через эти самоуправляемые «удельные княжества», а не только через выгородки в виде «национальных государств» – автономий среди обезличенных краёв и областей – сохранится и обустроится громада России. И, возможно, переболев национализмом, ужаснувшись тому, как легко слова и идеи, летописные цитаты и археологические надписи обращаются в кровь, захотят построить с Россией союзные отношения её соседи.

Если же национально-территориальная идея так тревожит нынешних политических пастырей и государственных лидеров от коммунистов до националистов, отдайте (лучше навечно и бесплатно) эту территорию, включая пашни, угодья, леса, народу, человеку. Себе же, государству, оставьте одни горные вершины (как это делается в Норвегии, где по закону в частную собственность может быть продано всё, кроме не покрытых лесом гор) и делите их на здоровье между Центром и республиками. Только в итоге такого самоопределения у человека появится то, что сделает его гражданином.

Нынешние толпы насильников выходят из коммунальных квартир и бараков. Но если у них по соседству будут пастись собственные овцы на собственном лугу и расти сад на собственной земле, они крепко задумаются, прежде чем пойдут жечь чужие дома, рушить мосты и дороги.

Из журнала «Новое время».

Рисунок: А. Меринов

Журнал «Социум» 1991 год №12

Ещё в главе «Семья - нация - страна»:

Душа мира
Советы
Оставьте себе горные вершины!
Заговор и контрзаговор (несубъективный сценарий документальной драмы)