О научном мировоззрении
Человек живёт в мире мифов – на смену одним химерам сразу приходят другие; и бывает непонятно, как можно было не верить этим, наиновейшим из них, и верить тем, канувшим-сгинувшим в пыль архивов.
Один из популярнейших мифов сего дня – миф о всесилии науки и техники, миф о тождестве научности и истинности. И едва только забрезжили сомнения в этом мифе, человек разумный кидается в обратную крайность – отрицание значения научного познания вообще... Что же есть истина?
Может быть, на самом деле она лежит где-то посередине двух полярно противоположных мнений?
И чтобы найти золотую середину, необходимо выслушать и понять (а в чём-то и принять) обе точки зрения? Сотворить в сознании некую целостную картину мира, включающую плюсы и минусы того и другого взгляда?
Один из возможных ответов на вопрос о месте науки и научной истины в жизни человека содержит статья В. И. Вернадского «О научном мировоззрении», опубликованная ещё в 1902 году. Наш современник, хорошо зная основные идеи учёного о ноосфере, значительно меньше наслышан о трудах Вернадского в области философии науки.
Именно поэтому «Социум» предлагает своим уважаемым читателям фрагменты этой статьи (переизданной в 1991 году в книге «В. И. Вернадский. Научная мысль как планетарное явление»).
Научное и истинное
Весьма часто приходится слышать, что то, что научно, то верно, правильно, то служит выражением чистой и неизменной истины. В действительности, однако, это не так. Неизменная научная истина составляет тот далёкий идеал, к которому стремится наука и над которым постоянно работают её рабочие. /.../
Научное мировоззрение есть создание и выражение человеческого духа; наравне с ним проявлением той же работы служат религиозное мировоззрение, искусство, общественная и личная этика, социальная жизнь, философская мысль или созерцание. /.../
В прошлые эпохи исторической жизни научное мировоззрение занимало разное место в сознании человека. /..../ В последние 5-6 столетий наблюдается неуклонно идущее, всё усиливающееся его значение в сознании и в жизни культурной и образованной части человечества, быстрый и живой прогресс в его построениях и обобщениях. /.../
Под влиянием таких успехов, идущих непрерывно в течение многих поколений, начинает всё более укореняться убеждение в тождественности научного мировоззрения с научной истиной. Эта уверенность быстро разбивается изучением его истории.
Так, мы теперь знаем, что Земля обращается вокруг Солнца вместе с другими планетами. /.../ Это научно установленное явление кладётся в основу нашего мировоззрения и отвечает научной истине. А между тем до начала XVII столетия и даже до начала XVIII, до работ Коперника, Кеплера, Ньютона, могли держаться другие представления, которые входили в состав научного мировоззрения. Они были также научны, но не отвечали формальной действительности; они могли существовать только постольку, только до тех пор, пока логически выведенные из них следствия точно совпадали с известной тогда областью явлений, или выводы из других научных теорий не вполне ей отвечали или ей противоречили. /.../
Последние признания коперниковой системы в её новейших развитиях произошли в цивилизованном мире уже в конце XVIII и даже в начале XIX столетия, когда пали последние церковные препятствия православной церкви в России и католической в Риме. Оставляя в стороне эти препятствия, вышедшие из посторонних науке соображений, мы совершенно иначе должны относиться к тем теориям, с которыми боролись Коперник, Кеплер, Ньютон и их последователи. /.../
Для тех и для других лиц окончательным критерием, поводом к изменению взглядов служат точно констатированные факты; те и другие к объяснению природы идут путём наблюдения и опыта, путём точного исчисления и измерения. На взгляды лучших представителей обеих теорий сознательно одинаково мало влияли соображения, чуждые науке, исходившие или из философских, религиозных или социальных обстоятельств. До тех пор, пока научно не была доказана невозможность основных посылок птолемеевской системы, она могла быть частью научного мировоззрения.
Труды лиц, самостоятельно работавших в области птолемеевской системы, поражают нас научной строгостью работы. Мы не должны забывать, что именно их трудами целиком выработаны точные методы измерительных наук.
Таким образом, научное мировоззрение не является синонимом истины, точно так, как не являются ею религиозные или философские системы. Все они представляют лишь подходы к ней, различные проявления человеческого духа. Признаки научного мировоззрения совсем другие. И эти признаки таковы, что птолемеево представление о Вселенной входило, по справедливости, в состав научного мировоззрения известной эпохи и что в настоящее время в нашем научном мировоззрении есть части, столь же мало отвечающие действительности, как мало ей отвечала царившая долгие века система эпициклов.
.jpg)
Я. Зарудная-Кавос. В. Я. Вернадский
Научное мировоззрение
Именем научного мировоззрения мы называем представление о явлениях, доступных научному изучению, которое даётся наукой; под этим именем мы подразумеваем определённое отношение к окружающему нас миру явлений, при котором каждое явление входит в рамки научного изучения и находит объяснение, не противоречащее основным принципам научного искания. Отдельные частные явления соединяются вместе как части одного целого, и в конце концов получается одна картина Вселенной, Космоса. /.../
Из бесчисленного множества относящихся сюда фактов и явлений научное мировоззрение обусловливается только немногими основными чертами Космоса. В него входят также теория и явления, вызванные борьбой или воздействием других мировоззрений, одновременно живущих в человечестве. Наконец, безусловно, всегда оно проникнуто сознательным волевым стремлением человеческой личности расширить пределы знания, охватить мыслью всё окружающее. /.../
Некоторые части даже современного научного мировоззрения были достигнуты не путём научного искания или научной мысли – они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства. Но они удержались в ней только потому, что выдержали пробу научного метода.
Таково происхождение даже основных, наиболее характерных черт точного знания. /.../ Так, столь общее и древнее стремление научного мировоззрения выразить всё в числах, искание кругом простых числовых отношений проникло в науку из самого древнего искусства – из музыки. Исходя из неё, числовые искания проникли путём религиозного вдохновения в самые древние научные системы.
.jpg)
«Весьма часто приходится слышать, что то, что научно, то верно, правильно, то служит выражением чистой и жизненной истины. В действительности, однако, это не так...»
В китайской науке, например, в медицине играют определённую роль числовые соотношения, очевидно, находящиеся в связи с чуждой нам формой китайской музыкальной шкалы тонов. Первые следы влияния нашей музыкальной гармонии мы видим уже в некоторых гимнах Ригведы, в которых числовые соотношения мирового устройства находятся в известной аналогии с музыкой, с песнью.
Тесно связанная с религиозным культом, влияя на него и сама изменяясь и углубляясь под его впечатлением, быстро развивалась и укоренялась музыкальная гармония. Очень скоро и ясно были уловлены простые численные в ней соотношения. Через Пифагора и пифагорейцев концепции музыки проникли в науку и надолго охватили её.
С тех пор искание гармонии (в широком смысле), искание числовых соотношений является основным элементом научной работы. Найдя числовые соотношения, наш ум успокаивается, так как нам кажется, что вопрос, который нас мучил, решён. В концепциях учёных нашего века число и числовое соотношение играют такую же мистическую роль, какую они играли в древних общинах, связанных с религиозным культом, в созерцании служителей храмов, откуда они проникли и охватили научное мировоззрение. Здесь ещё теперь видны и живы ясные следы древней связи науки с религией. От религии же, как и все другие духовные проявления человеческой личности, произошла наука.
/.../ В настоящее время мы соединяем с этими представлениями идею о закономерности всех процессов, подлежащих нашему изучению. Прежде понимали их совсем иначе. Наблюдая правильные – простые числовые – соотношения между гармоническими тонами музыки и производящими их предметами, полагали, что зависимость между ними сохраняется всегда: думали, что каждому двигающемуся предмету, каждому явлению, находящемуся в простых численных отношениях с другими или образующему с ним правильную геометрическую фигуру (отдельные линии которой, как уже нашли пифагорейцы, находятся в простых численных соотношениях), соответствует свой тон, неслышимый нашему грубому уху, но проникаемый нашим внутренним созерцанием. Тогда считали, что путём самоуглубления, погружения в тайники души можно слышать гармонию небесных светил, небесных сфер, всего окружающего.
Известно, как глубоко такое искание и убеждение охватило душу Кеплера, когда оно привело его к открытию вечных законов. В глубоких и широких построениях отцов церкви и учёных теологов средних веков та же идея получила другое выражение: все существующие и гармонически расположенные светила поют славу творцу, и тоны мировой гармонии, неслышные нам, слышны ему наверху, а нам выражаются в закономерности и правильности окружающего мира.
.jpg)
«Переселение людей в космос». Автор рисунка: В. Чекрыгин, 1919 г.
.jpg)
В. Вернадский в научной экспедиции. «Некоторые части даже современного научного мировоззрения были достигнуты не путём искания или научной мысли – они вошли в науку извне: из религиозных идей, из философии, из общественной жизни, из искусства. Но они удержались в ней только потому, что выдержали пробу научного метода»
Весьма часто приходится слышать убеждение, не соответствующее ходу научного развития, будто точное знание достигается лишь при получении математической формулы, лишь тогда, когда к объяснению явления и к его точному описанию могут быть приложены символы и построения математики. Это стремление сослужило и служит огромную службу в развитии научного мировоззрения, но привнесено ему извне, не вытекает из хода научной мысли.
Оно привело к созданию новых отделов знания, которые едва ли бы иначе возникли, например математической логики или социальной физики. Но нет никаких оснований думать, что при дальнейшем развитии науки все явления, доступные научному объяснению, подведутся под математические формулы или под так или иначе выраженные числовые правильные соотношения; нельзя думать, что в этом заключается конечная цель научной работы.
И всё же никто не может отрицать значения такого искания, такой веры, так как только они позволяют раздвигать рамки научного знания; благодаря им охватится всё, что может быть выражено в математических формулах, и раздвинется научное познание. Все же явления, к которым неприложимы схемы математического языка, не изменяются от такого стремления. Об них, как волна о скалу, разобьются математические оболочки – идеальное создание нашего разума.
Владимир Вернадский
Ещё в главе «Наука - политика - практика»:
О научном мировоззрении