Не может быть... ещё как может!
Тяжеловесный состав промышленности, заполненный путевой бригадой и пассажирами (это мы), неудержимо мчится по рельсам к станции, название которой нам неизвестно. Самым дальнозорким удалось кое-что разглядеть впереди.
Географ Медоуз и математик Форрестер объявили на весь мир, что рельсы обрываются, необходимо срочно нажать на тормоза. Машина везёт нас на свалку экологической катастрофы. Немногие отнеслись серьёзно к предупреждению. В пророков сразу полетели камни.
Понадобились десятки нефтяных аварий в океане, массовая гибель лесов Европы и Бразилии, Чернобыль и многое другое, чтобы «зелёные» перестали быть мишенью насмешек. Но даже и сейчас экологическая тема не занимает в сознании людей главного места. Она идёт где-то после политики, экономики, юриспруденции. И сейчас слышны рассуждения, что уже однажды, на исходе первого тысячелетия новой эры, людей пугали концом света, а всё кончилось всего лишь необычайно сильным голодом.
В экологических интервью с руководящими и просто деятелями обычен ответ: «Я оптимист. Выход будет найден. Не может быть...» Может, если не поумнеем. Это «если» из чьих только уст не звучало! К давнишним «если» географа Медоуза и математика Форрестера прибавим ещё два сегодняшних предупреждения биофизика и аграрника.
ЭФФЕКТ ПЕРЕВОРАЧИВАЮЩЕГОСЯ АЙСБЕРГА
Сотни миллионов лет на Земле процветает жизнь, и никаких загрязнений и искажений окружающей среды не ощущалось вплоть до второй половины нашего столетия. Это значит, что жизнь в девственной природе не создавала мусора. Причём мусор не возникал нигде, в том числе на любом достаточно малом локальном участке. За сотни миллионов лет существования жизни концентрация многих важнейших для жизни веществ в окружающей среде должна была бы измениться на несколько порядков – настолько, что жизнь стала бы невозможной. Этого не произошло.
Дело в том, что деятельность живых организмов способна менять природную среду намного быстрее. Один только синтез органических веществ растениями или только их разложение бактериями, грибами и животными могут изменить важнейшие компоненты окружающей среды на сто процентов за время около десяти лет. То есть в десять тысяч раз быстрее, чем в отсутствие жизни! Следовательно, наиболее серьёзные изменения окружающей среды может производить сама биота. А значит, и компенсировать любые изменения окружающей среды может также естественная биота Земли.
Почва континентов целиком сформирована биотой. Величина испарения на невозмущённых человеком территориях суши полностью контролируется растительным покровом. Словом, концентрации всех веществ, используемых живыми организмами, и, по-видимому, температура окружающей среды поддерживаются на приемлемом для жизни уровне именно биотой Земли.
Все естественные виды организмов образуют сложные сообщества, способные замыкать биохимические круговороты веществ и компенсировать все естественные внешние возмущения окружающей среды. Причём за миллиарды лет природой была проделана огромная работа или, как мы бы сейчас сказали, осуществлена программа, по которой из всех возможных жизнеспособных видов реально отобрано и существует лишь ничтожно малое количество уникальных рабочих видов.
Уничтожение любого из этих видов нарушает структуру сообщества и разрушает устойчивость окружающей среды. Кстати, сохранение её в минувшие геологические эпохи означает, что сообщества прошлых эпох были способны контролировать условия этой среды. Иное дело – в нашем столетии.
Доля потребления человеком продукции – пища людей, скота, потребление древесины – выросла многократно. Больше чем на порядок превзойдён допустимый порог устойчивости биоты. Биота континентов перестала компенсировать возмущения окружающей среды человеком. Сейчас уже биота континентов выбрасывает в атмосферу (а не поглощает из неё) почти столько же двуокиси углерода, сколько её поступает от сжигания ископаемого топлива.
Дальнейшие процессы такого рода могут привести к эффекту переворачивающегося айсберга. Из-за огромной мощности глобальной биоты после полного разрушения взаимодействия видов в сообществах она будет способна загрязнить окружающую среду в десять раз больше, чем это делают современные предприятия. Даже если перевести – все-все! – промышленные предприятия на безотходные технологии, мы получим уменьшение загрязнений лишь на десять процентов, а это на глобальном состоянии окружающей среды не скажется. Для ликвидации всех загрязнений и восстановления приемлемого состояния жизни необходимо было бы создать искусственный аналог естественных сообществ биоты, который способен был бы замыкать круговороты веществ и компенсировать все внешние возмущения...
Время смены технологий – около десяти лет. Время же истощения большинства невозобновимых ресурсов – материалов, топлива – равняется ста годам. Стихийное развитие научно-технического прогресса происходит в условиях кажущегося изобилия. Ресурсосберегающие технологии требуют больших средств и оказываются неконкурентоспособными по сравнению с ресурсозатратными.
Для того чтобы ресурсосберегающие технологии приобрели заметную конкурентоспособность, нужно отказаться от использования невозобновимых ресурсов, а это автоматически приведёт к необходимости использования безотходных технологий. Если при этом антропогенное воздействие на биоту упадёт ниже порогового уровня, то она перейдёт в естественное состояние, восстановив свою способность компенсировать все внешние возмущения.
Весь процесс преобразования взаимоотношений человека с природой должен быть растянут во времени настолько, чтобы технологический процесс успел перестроиться именно на ресурсоберегающие технологии. Это вполне реально может произойти за время от нескольких десятков до сотни лет. За то же время должно произойти уменьшение численности населения – примерно раз в десять.
Традиционная боязнь депопуляции и политическое стимулирование высокого престижа многодетных семей связаны с неизбежной в прошлом потерей конкурентоспособности нации, сокращающей численность населения, в сравнении с нацией, увеличивающей её. Эта опасность исчезает, если перейти ко всеобщему пропорциональному сокращению численности населения всех наций (при безусловном сохранении популяции малых народов).
В последнее время престиж многодетных семей быстро снижается во всём мире, и человечество морально практически подготовлено ко всеобщему переходу на семьи с малым количеством детей. Таким образом, рассматриваемая возможность реальна со всех точек зрения.
Программа сокращения антропогенного воздействия но биоту и восстановления её устойчивости может оказаться успешной при условии, что уже сейчас будет полностью прекращена экспансия хозяйственной деятельности и освоение всё ещё не искажённых цивилизацией естественных участков биосферы. Они должны стать реальными источниками восстановления биоты. Это может быть обеспечено прекращением роста потребления всех видов энергии. В первую очередь – ядерной и гидроэнергетики.
Естественная биота не способна компенсировать радиоактивное заражение больших территорий или крупномасштабного изменения рельефа местности, связанного с постройкой гигантских плотин. В то же время естественная биота «умеет» компенсировать нарастание концентраций углекислого газа в атмосфере. Поэтому сжигание ископаемого топлива при постепенном его сокращении, по-видимому, будет представлять наименьшую опасность для окружающей среды по сравнению со всеми альтернативными источниками энергии.
Итак, есть единственный путь сохранения пригодной для жизни окружающей среды – восстановление естественных сообществ биоты. Причём в количестве, достаточном для компенсации всех вносимых людьми возмущений.
Виктор Горшков
ЗЕМЛЯ ТРЕВОГИ НАШЕЙ
Древняя мудрость гласит: состояние земли и прежде всего пашни – лучший показатель нравственного здоровья общества. Вся история мирового земледелия подтверждает справедливость этой мысли. В России с землёй тоже не всё обстояло благополучно. Увы, отечественное земледелие продолжает пока функционировать в режиме необеспеченного воспроизводства плодородия почв. Состояние земельных угодий всё ухудшается.
Однако со школьной скамьи нам хорошо известны трагические судьбы цивилизаций, так и не сумевших разрешить это противоречие. Но то, что происходило во времена фараонов, совершенно неоправдано сегодня, когда общество накопило достаточно знаний и средств.
.jpg)
Последний подсолнух?
Одна из причин деградации российских земель, как ни странно, их обилие. Кажется, Николаю Бердяеву принадлежит мысль, что бремя России – её безбрежные пространства. Они позволяли осваивать всё новые и новые земли, не очень-то задумываясь об их истощении (кстати, эта захватническая политика была характерна не только для России). Есть и ещё причина – пренебрежение законами природы и землепользования, накопленными поколениями отнюдь не глупых людей.
В нашей стране специалисты выделяют около десяти тысяч разновидностей почв, и каждая требует своего подхода. Но вместо индивидуального подхода к разным почвам, вместо адаптивного земледелия насаждалось, да ещё варварскими методами, плановое хозяйство, работавшее по принципу «не хочешь – заставим».
Здравый смысл преодолевался на самом высшем уровне государственного руководства. Красный террор по отношению к земле не утих и сегодня. И итог закономерен: на века, например, загублены богатейшие пойменные земли, дававшие треть кормов всей России. Да и только ли это?
Давно замечено, что тоталитарные режимы тяготеют к примитивному мышлению и соответствующим решениям. Вспомним хотя бы Адольфа Гитлера, считавшего залогом благосостояния немецкого народа новые жизненные пространства. В то же время Западная Германия в урезанных границах обеспечила себе процветание, и не снившееся нацистам. Сколько земли человеку нужно? Если не для полного счастья, то, по крайней мере, чтобы не голодать?
Прежде в нашей прессе писали, что по сравнению с послевоенными пятилетками количество земли на душу населения снизилось примерно с одного до двух третей гектара. То есть это земля, которая занята под сельскохозяйственные культуры. Между тем, например, в Китае на душу приходится всего несколько соток! Но если мы сравним среднедушевую обеспеченность пашней не с сороковыми, а с двадцатыми годами, то окажется, что наша страна – единственная держава из претендовавших на титул развитых, где этот показатель не сократился, а остался всё на том же уровне. Значит, скрупулезно подсчитанные цифры ровно никакой цены не имеют!
В реальной жизни, конечно. Увы, ни один специалист не скажет, сколько у нас земель, каких. Всё оценивается на глазок. А традиция издавна такая – наверху вначале выдвигают идею, а затем к ней подгоняют остальное. Объективная информация о земельных фондах страны затрудняла и делала невозможными те крупномасштабные акции, которые на разных этапах жизни нашего государства выдавали за философский камень для сельского хозяйства, будь то коллективизация, яровизация, план преобразования природы с помощью лесополос, химизация сельского хозяйства, кукурузная экспансия, животноводческие комплексы, всеобщая мелиорация, высокоинтенсивные зерновые технологии и так далее и тому подобное.
За всю историю страны в ней не было фактически аграрной политики, а была последовательная смена антинаучных концепций, последствия которых не изжиты ещё до конца. Вот почему так важно с корнем выкорчевать идеологию «урожай любой ценой» – идеологию вечного дефицита продовольствия. Просто потому, что эффективность аграрного производства оценивается не по валу, а по соотношению: пашня – ресурсы – рабочие руки.
Другой ресурс земледелия – перепрофилирование имеющихся земельных угодий. Ибо весь мир производит мясо на лугах, а не на пашне, а выращивать пшеницу и кормить ею скотину – отечественное изобретение, блистательное по своей дуроломности.
Скажу и о другом: ещё в двадцатые годы основоположник современной аграрной науки (чьи идеи реализованы во всех развитых странах вне зависимости от их социально-политической ориентации) Александр Чаянов писал, что фермерское и традиционное крестьянское хозяйство антиподы.
Разные мотивации, разный характер деятельности, разная идеология. Для фермера главное – прибыль, для крестьянина – образ жизни, уклад. Старое крестьянство, как известно, в ходе разных «кампаний» было ликвидировано. Возродить его, по примеру, скажем, Китая, невозможно. У нас ведь слишком много крови пролито, СЛИШКОМ велика психологическая и временная дистанция между тем, что было, и тем, что стало. Деревня превратилась в обитель социальных аутсайдеров.
Стоит ли удивляться, что сейчас для создания цивилизованного фермерства нам потребуются гигантские усилия и многосторонняя помощь не только правительства, буквально всех и каждого. И важно, чтобы уже на первых этапах становления фермерского хозяйства не пострадало плодородие полей.
Дмитрий Дурманов
По страницам журнальной периодики
Ещё в главе «Наука - политика - практика»:
Не может быть... ещё как может!