Наше наследие. Революция – всё, семья – ничто
Семейное обрастание
Несколько лет тому назад, в разгар революционных страстей, о жёнах коммунистов партия вспоминала, когда нужно было готовиться к очередной эвакуации или посылать материальную помощь семьям, находящимся где-то в далёком тылу – в деревне, у родных и т. п. Тогда жёны (и семья), как общее правило, не играли никакой роли в коммунистическом быту. Революция охватывала всё – семье не оставалось ничего или почти ничего. За последние годы вместе с упрочением всех форм общественной жизни произошло и «восстановление» семьи.
Происходит значительное семейное обрастание. Пережившие тяжёлые муки голода и холода, страха за судьбу близких, семьи понемногу стягиваются. Помимо жён и детей, появляются мамаши, тёщи, тётки – одним словом, семейное окружение коммунистов идёт самым усиленным темпом, а семья в жизни коммуниста занимает большое место. Определяется новый быт в переходных условиях нэпа, и партия не может оставаться безучастным зрителем складывающихся отношений.
Женщина отстала
Главным лицом, определяющим быт семьи коммуниста, является прежде всего жена. Сейчас уже можно сказать, что революция внесла в семейную жизнь коммуниста едва ли не бо́льшие изменения, чем в соответствующую беспартийную семью.
Как бы ни кричали о развале «коммунистической семьи» наши враги – мы должны констатировать, что семья существует и существует довольно крепко для громадного количества коммунистов. Во время революции (в связи с ней или по естественному развитию событий) не одна революционная семья потерпела крушение. Лучшим исходом этих семейных «катастроф» было, когда коммунист уходил от жены, не смогшей быть товарищем в борьбе, и строил новую семью, спаянную не только взаимным влечением, но также общей борьбой.
В таких семьях закладывается быт новой семьи – товарищества. Но таких семей может быть только меньшинство. Женщина отстала. Политически активных женщин и теперь, на шестом году пролетарской революции, ещё слишком недостаточно.
Коммунистки составляют меньше 10% всего числа членов партии. Эта арифметика говорит о том, что в идеальном сочетании только около 10% коммунистов могут иметь жён – членов партии. Следовательно, остальные жёны приходятся на политически часто несознательных, а иногда и враждебных коммунизму обывательниц.
«Выгодная партия»
Кто не знает тяжёлых трагедий, переживаемых многими талантливыми, выдвинувшимися за время революции рабочими, которых старая дореволюционная семья тянет в яму обывательщины? Но во много раз хуже многие новые, революционного периода семьи, в которых член партии попал в окружение буржуазии нового типа. Кому не известно, что женщины буржуазного общества гнались и гоняются за имеющими власть начальниками, комиссарами, предами? Это так понятно.
Женщина буржуазного общества воспитана на том, что главная задача её жизни – это «выгодная партия». Она достаточно умеет маневрировать своими «чарами», во всяком случае, совершенно достаточно, чтобы очаровать, победить и покорить иногда очень стойких и крепких революционеров.
Быт буржуазный, быт обывательщины непреоборимой лавой заливает семьи многих коммунистов. Военная среда поддалась прежде всего. Жёны офицеров, генералов, тех, которые сложили головы по ту сторону фронта, или тех, которые сейчас ещё мытарятся в эмиграции, сделали «своё дело».
К тому же краскомы тянулись за военспецами, и если это начиналось с невинного «рыцарского» целования ручек прекрасных полковых дам, с залихватских галифе и звенящих шпор, то сейчас оно уже привело к нелепой, дикой, гнусной и позорной дуэли двух краскомов из-за грузинской княжны.
Вероятно, эта княжеского рода наркомфиновская машинистка и врождённая проститутка так же прекрасна, как и сотни других, взлелеянных породистыми столетними родами представителей голубой крови и красивейших представительниц буржуазии. Дикари после кровавой победы над врагом оставляли себе красивейших женщин побеждённого племени. Через всю многовековую «цивилизацию» этот старый обычай дошёл до наших времён и сохранился в той или иной форме.
И за борт её...
Но коммунисту-революционеру в сто раз больше должен импонировать могучий образ Стеньки Разина, с размаху бросившего в Волгу-матушку сказочную персидскую царевну, как только она встала между ним и его вольницей, чем образ французских офицеров, мечтающих на грани жаркой африканской пустыни о легендарной Антинее, готовых через неделю «умереть от любви» и стоять забальзамированной бронзовой статуей в нише под порядковым номером (роман П. Бенуа «Антинея»).
И никакого сожаления, никакого чувства, кроме брезгливого презрения, не может вызвать коммунист-революционер, поднявший руку на своего товарища из-за княжны. Конечно, это случай исключительный, единичный, вернее всего, патологический.
Но он в уродливой форме выявил то, что проявляется в других формах, имея под собой ту же сущность: многие члены партии в семейной обстановке измельчали, подпали под влияние насквозь буржуазных жён и семей последних. Попросту – хороший работник, честный коммунист попадает под какой-либо маленький, но достаточно тяжёлый башмачок, и начинается домашнее перерождение. Такая жена прежде всего старается окружить себя и мужа достаточным комфортом и уютом, а вместе с тем и достаточно «приличным» обществом.
Фельетоном делу не поможешь
А последнее время «Коммунист» объявил фельетонную войну таким жёнам, и эта война как-то неизбежно связалась с автомобилем, лошадьми, дачей, Крымом, модистками и т. п.
Я слыхал, что некоторые товарищи считают эти фельетоны и демагогическими, и плоскими, другие просто обижаются, считая себя задетыми. Я не берусь давать оценку фельетонам – это дело литературных критиков, – не берусь успокаивать обиженных – для разбора отдельных случаев есть контрольная комиссия.
Наша задача – сделать общие выводы: с семьями коммунистов неблагополучно. Буржуазное влияние всё больше усиливается, классово враждебная сеть вокруг многих наших товарищей затягивается всё туже. Партия должна вмешаться и, конечно, не только методами воздействия, фельетонами, контрольными комиссиями и т. п.
И фельетоны, и КК нужны, нужны крутые резкие меры, может быть, иногда несправедливые. Если из-за взбалмошной самодурки, действующей именем своего слабовольного (в отношении к ней) мужа, хотя бы один рабочий уехал из курорта, обозлённый на засилье советских жён, а следовательно, и на Советскую власть, – я готов приветствовать десятки самых ядовитых фельетонов и предложить десяток-другой мер воздействия как по отношению к жёнам, так и мужьям.
Ибо, если муж-коммунист позволяет своей жене, проникнутой буржуазными замашками и традициями, злоупотреблять его именем или заставлять идти на поступки, его дискредитирующие, ответственность целиком и полностью вдвойне лежит именно на нём, и только на нём.
.jpg)
Автор рисунка: С. Бродский
– Ну, кто тут хочет комиссарского тела?!
Вся власть в семье – коммунистам
Мы имеем право требовать, и мы должны требовать от членов партии, чтобы духовное верховенство в семье принадлежало им – коммунистам. Коммунист, который перед своей буржуазной женой чувствует себя дачным мужем на побегушках, мужем, который не может домашнюю жизнь повернуть по-своему, внести в семью своё коммунистическое руководящее начало, такой коммунист очень мало стоит.
Партия до сих пор слишком мало занималась семейным бытом своих членов, и этот пробел уже давно чувствуется в низах. Беда не только в том, что отдельные товарищи подпали под слишком большое влияние своих буржуазных или аристократических жён. Беда ещё в том, что в средней семье коммуниста-рабочего сохранилась в общем и целом старая домостроевщина: жена – существо если не низшего, то второго порядка.
Её дело – вести хозяйство, готовить обед, стирать, чистить, рожать и растить детей, а муж – кормилец или глава, карающий и милующий или безразличный и безвольный в отношении семейного уклада, сросшийся с обывательщиной и не пытающийся подняться над ней.
Муж-кормилец редко догадается пригласить с собой жену на собрание ячейки. Вы помните прекрасную сцену из романа «Джимми Хиггинс» Эптона Синклера? Джимми в воскресенье упаковывает двух своих детей в колясочку и спешит со своей женой на рабочее собрание. Как неутомимо ведёт Джимми индивидуальное пропагандирование своей жены! Как он счастлив, когда она вместе с ним живёт его восторгом!
Почему, на самом деле, на заседаниях наших ячеек почти совсем не бывает беспартийных жён коммунистов? Только потому, что в этом направлении не велась работа. Необходимо приступить к обсуждению вопроса во всех инстанциях – снизу доверху.
Партия справлялась и... справится
Как сблизить с партией беспартийные семьи коммунистов, как бороться с проникновением буржуазного быта в эти семьи? Мне представляется, что на этом пути мы сделали одну большую ошибку: мы закрыли перед беспартийными жёнами двери коммунистических клубов. Это ложное твердокаменное решение.
Мы оттолкнули от возможности своего товарищеского воздействия большинство семей наших членов партии, вместо того чтобы тянуть их в свою коммунистическую общественность, мы толкаем их на нэповскую обывательщину. Когда муж-коммунист идёт в клуб, его беспартийная жена, даже если она вполне приличная пролетарка, должна чувствовать некоторое озлобление к учреждению отдыха и развития, куда она не имеет доступа.
Создаётся впечатление какой-то тайны, какого-то органического отгораживания от беспартийных. Вместо комклуба она идёт на бал, в кино, кабаре, куда угодно и, конечно, в обществе достаточно обывательском. Это ошибка, большая ошибка. Не всех беспартийных жён можно пускать в общество коммунистов. Это верно. Можно установить определённые ограничения, рекомендации, социальное происхождение, но огульное отметание жён коммунистов – ошибка.
Семья ещё долго будет являться важнейшим фактором нашей жизни. До идеала ещё очень далеко. Нужно вплотную подойти к вопросам семейной жизни коммунистов, приподнять завесу, не боясь затронуть больные места. Партия справлялась со многими болезнями, справится и с непорядками в семейной жизни коммунистов. Может быть, нужен ещё не один едкий фельетон, но вместе с тем необходимо и серьёзное обсуждение вопроса.
Эммануил Квиринг
Из журнала «Коммунист»
1923. 17 июля
Ещё в главе «Семья - дом - отечество»:
Дело любви. О духовной и религиозной традиции русской семьи
Между «великим грехом» и «удоволством». Интимная жизнь женщины в Старой Руси
Наше наследие. Революция – всё, семья – ничто