Журнал «Социум» №3. Март 1991 год

Меньшевики: вторая попытка

Сергей Ястрембжский

Название статьи может показаться достаточно экстравагантным, во всяком случае начинённым некоторым «вызовом», который как бы бросает 70-ти годам советской действительности давно сошедшая с исторической арены политическая сила — партия меньшевиков*.

Ведь ещё в 20-х годах нашего столетия она, казалось, была окончательно ликвидирована в СССР. И вдруг – в новых, сегодняшних условиях жизни страны – она не только возродилась, но и вновь стала претендовать на определённую роль в общественной жизни. Именно об этом рассказывает в своей статье специалист по проблемам современной социал-демократии кандидат исторических наук Сергей Ястржембский.

В один из сентябрьских дней 1920 года Юлий Мартов, лидер и теоретик партии меньшевиков, навсегда расставался с Россией. Поезд следовал из Москвы в Ревель (ныне Таллинн), увозя его всё дальше на Запад. Мартов направлялся в Германию, страну своей последней вынужденной эмиграции. Правда, причины «вынужденности» до Октябрьской революции 1917 года и теперь были в корне различными: в первом случае – столкновение с царским режимом, во втором – несогласие с политикой находившихся у власти большевиков...

Позади, в прошлом, осталась почти вся жизнь Мартова (1873 – 1923), полная испытаний и опасностей жизнь профессионального революционера, бросившего вызов самодержавию; дружба, совместная борьба, а затем и острое идейно-политическое соперничество с Владимиром Лениным; годы напряжённого противоборства внутри российского социал-демократического движения; безуспешные попытки его самого и соратников по левому крылу меньшевистской партии найти для себя легальное пространство в становившейся всё более жёсткой общественно-политической системе новой России.

Лидер тогдашних и предтеча нынешних «меньшевиков» Ю. Мартов

Прошлое, особенно после Октября 1917 года, для Мартова было сопряжено больше с поражениями, нежели с победами. Но будущее и вовсе не сулило ничего хорошего: друг-противник Ленина был неизлечимо болен. Что касается партии меньшевиков, насчитывавшей накануне Октябрьской революции около 200 тысяч членов, то её судьба также была предрешена. Вслед за Мартовым власти выслали из страны в 1922 году целую группу видных активистов меньшевизма. Тех, кто остался на Родине, ожидала куда более суровая участь – многие тысячи бывших меньшевиков, включая тех, кто вступил в правящую большевистскую партию, бесследно исчезли в мясорубке террора. Свою лепту в «развенчание» меньшевизма внесли официальные историография и искусство сталинского режима: в фальсифицированной, лубочной «истории» российского революционного движения меньшевикам была «навечно» отведена роль беспринципных соглашателей, недоумков и политических проходимцев. Казалось, фортуна бесповоротно отвернулась от российской социал-демократии в лице меньшевистской партии, лишила её каких-либо надежд возродиться в советской истории. Однако жизнь распорядилась иначе.

Семьдесят лет спустя

«Партия по Плеханову»**, «Рождение или возрождение», «Социал-демократы: истоки и цель» – такими заголовками откликнулись ведущие советские газеты и журналы на учредительный съезд социал-демократической партии Российской Федерации (СДПР), состоявшийся в Москве в мае 1990 года. Съезд принял Устав и Декларацию основных принципов СДПР, объявил её юридическим лицом, избрал руководящие органы. В Президиум – высший орган СДРП – вошли народный депутат СССР Александр Оболенский, народный депутат РСФСР Олег Румянцев и социолог Павел Кудюкин.

Как оценить возрождение (после семидесятилетнего перерыва!) на политической арене страны российской социал-демократической организации? Прежде всего – как объективную реальность, которая отражает и действенность процессов демократизации политической жизни СССР, и первые шаги общества к партийной многоукладности, и плюрализм современной социалистической мысли, и растущую дифференциацию взглядов политически активной части советского социума. Словом, ренессанс партии российской социал-демократии и её идей – факт сам по себе многозначительный. Но, пожалуй, ещё удивительнее то, что это событие произошло на фоне появления социал-демократических формирований во многих регионах и республиках Советского Союза.

Столпы российского социал-демократизма, члены редакции «Искра» в момент создания газеты в 1900 году. Через несколько лет двое из них, супруги В. Ленин и Н. Крупская, будут названы «большевиками». Остальных нарекут словом «меньшевики», в котором до сих пор по иррациональным законам так называемой советской политической жизни сохраняется оттенок, если не второсортности, то пренебрежения к носителям «меньшевизма».

Ещё до учреждения СДПР в стране насчитывалось более 100 образований социал-демократического толка (партии, клубы, объединения, центры), которые действовали в 50 городах и объединяли несколько тысяч человек. Полноценные партии возникли (или возродились) прежде всего в республиках Закавказья и Прибалтики – Грузии, Азербайджане, Латвии, Литве и Эстонии, где в прошлом социал-демократия пользовалась немалым влиянием и оставила след в исторической памяти народа. В стадии формирования находятся также социал-демократические партии на Украине, в Казахстане и Узбекистане. Судя по заявлениям лидеров социал-демократии всех этих республик, возглавляемые ими формирования преследуют на нынешнем этапе не столько собственно социал-демократические, сколько национальные цели, направленные на обеспечение государственной самостоятельности своих народов.

Примечательно и то, что на волне «социал-демократического бума», охватившего определённую часть советского общества, в январе 1990 года конституировалось межреспубликанское образование – Социал-демократическая ассоциация (СДА). По замыслу её создателей, СДА – это не политическая партия, а своего рода «советский Социалистический интернационал», то есть надпартийная структура, координирующая в общесоюзном масштабе деятельность входящих в неё самостоятельных партий и организаций.

Вернёмся, однако, к основному предмету нашего интереса – к тем, кто называют себя «духовными наследниками» Плеханова и Мартова. Кто же они, «советские меньшевики», к чему стремятся, что отвергают?

Если судить по заявлениям лидеров и программным документам СДПР, партия намерена выражать интересы «новых средних слоёв». В эту категорию (надо заметить, весьма ещё неопределённую для советского общества) социал-демократы включают прежде всего те силы, которые, с их точки зрения, «не боятся перехода к рынку». Это – квалифицированные рабочие, научно-техническая и инженерно-техническая интеллигенция. К своей нарождающейся социальной базе СДПР относит также «цивилизованных предпринимателей», которые начинают появляться в недрах кооперативного сектора. «Наследники» Мартова выступают за переход к рыночной экономике, плюрализм форм собственности при обеспечении социальной защиты интересов трудящихся.

На учредительном съезде сегодняшней социал-демократической партии России (СДПР). В президиуме (слева направо) – И. Заславский, А. Оболенский, К. Янков

Что касается программных и ценностных установок СДПР, то знакомство с её документами не оставляет сомнений в том, что в концептуальном плане многое заимствовано из «Декларации принципов» Социнтерна и берлинской программы западногерманской СДПГ, принятых в 1989 году. Иными словами, российские социал-демократы безоговорочно разделяют ключевые ценности международной классической социал-демократии (свобода, справедливость, солидарность, демократия, мир); выступают за создание демократического правового государства на основе парламентарной демократии, многопартийности, действительного разделения властей; отвергают насилие, идеи национальной исключительности, претензии на монопольное обладание истиной. Как и её западные собратья, СДПР провозглашает себя партией парламентской и реформаторской, отвергающей насилие как средство достижения своих целей.

В то же время есть и отличия. Так, ни в Манифесте, ни в Декларации основных принципов СДПР нет даже упоминания о социализме. Вместо привычного для западной социал-демократии понятия «демократический социализм» употребляется «социальная демократия». Подобное различие объясняется, видимо, тем, что советские социал-демократы, с одной стороны, учитывают усиливающуюся аллергию общества на само слово «социализм», а, с другой – стремятся отмежеваться от нового политического словаря КПСС, которая ныне выступает под знаменем гуманного и демократического социализма (а какого же ещё?).

Никаких компромиссов с большевиками?

В поисках собственного лица и своего специфического места в заново формирующемся политическом ландшафте СССР молодая российская социал-демократия стремится дистанцироваться от КПСС, причём не только в вопросах терминологии. Очевидно намерение немалой части лидеров и активистов СДПР заработать авторитет партии прежде всего на своём противопоставлении КПСС, на отрицании каких-либо позитивных результатов её исторической деятельности. Это подтверждают и ключевые положения документов СДПР. В Манифесте, например, прозвучал такой тезис: «Единственной организацией, в отношении которой мы открыто заявляем себя оппозицией, является КПСС».

Столь категоричное неприятие КПСС, с которой, кстати, поддерживают связи и по многим вопросам находят общий язык около 40 социал-демократических и социалистических партий мира, обращает на себя внимание и потому, что при создании СДА социал-демократы заявляли о своей поддержке коммунистов-реформаторов, считая, что «взаимодействие честных сил в КПСС с независимыми политическими движениями народа может укрепить базу перестройки, вывести её из патового состояния». Пока что неясны мотивы, побудившие лидеров «советских меньшевиков» (в руководящее ядро СДА и СДПР входят в основном одни и те же люди) настолько ужесточить свои позиции. Вероятно, кое-кто нашёл возможным заимствовать опыт восточноевропейских социал-демократических новообразований, которые всеми силами стараются отмежеваться от коммунистических партий вкупе с их преемницами. Но тот же опыт говорит о том, что подобный способ самоопределения, не принеся лавров ни одной из социал-демократических партий, только усилил разлад и дробление левых сил в целом.

Почётный гость съезда современных «меньшивиков» – Т. Попова (племянница Ю. Мартова)

На трибуне – один из руководителей СДПР О. Румянцев. Проблем – невпроворот

Вместе с тем нельзя не видеть, что российская социал-демократия неоднородна, состоит из различных групп, в том числе тех, которые придерживаются более умеренных взглядов в отношении КПСС. Заявляя о своей оппозиции консервативной части правящей партии, они не исключают возможности диалога с этой частью, не говоря уже о представителях реформаторского течения в КПСС. О распространённости подобных настроений, видимо, говорит и тот факт, что учредительный съезд СДПР в целом высказался за сотрудничество с коммунистами на личном уровне, в рамках существующих структур власти, общественных организаций и движений.

Конфронтация или сотрудничество

Диалог и сотрудничество предполагают готовность к ним всех заинтересованных сторон. Поэтому многое зависит и от самой КПСС, от гибкости и динамичности её низовых организаций.

Было бы, разумеется, наивно полагать, что процесс установления контактов, не говоря уже о сотрудничестве, даже между стремящимися к обновлению коммунистами и другими левыми общественно-политическими силами, в том числе с социал-демократами, будет протекать безболезненно и гладко. Увы, на это как раз рассчитывать сложно. Помех тому множество. Видимо, неизбежно напомнит о себе жёсткость традиций отечественной политической культуры, в том числе в её аппаратной ипостаси, больше располагающей к конфронтации и размежеванию, чем к диалогу и консенсусу. На действиях КПСС может сказаться и комплекс собственного превосходства – вполне естественный для партии, безраздельно властвовавшей в обществе свыше 70 лет и не привыкшей считаться с мнением каких-либо оппонентов.

Есть проблемы и иного свойства. Например, оценивая социал-демократов, нельзя не учитывать и то, что идейно-политические границы возникающих сегодня в СССР объединений чрезвычайно размыты и более чем условны. Порой достаточно лишь одного заявления, чтобы прослыть либералом, христианским демократом, «зелёным» или социал-демократом. Иными словами, среди тех, кто выдаёт себя, в частности, за социал-демократов, немало людей, чуждых по своим воззрениям классическому социал-демократизму, не разделяющих его ценностей, ниспровергающих саму социалистическую идею.

И всё же сегодня всё явственнее вырисовывается перспектива установления контактов, диалога и даже сотрудничества между политическими силами левого спектра. Она проявляется прежде всего в осознании общности их исторических судеб, понимании бесполезности, более того, пагубности их противостояния. Поэтому очень важно, чтобы эти силы пришли к пониманию того, что уже завтра основная линия политического размежевания в стране, похоже, будет проходить не на стыке различных взглядов на социализм, а между сторонниками новых концепций демократического социализма с одной стороны, и силами, отрицающими социалистическую идею как таковую, – с другой.

Не исключено также, что восточноевропейский феномен «консервативного обновления», заявивший о себе в полный голос во многих странах региона, может проявиться и в Советском Союзе. Предпосылки к тому, несомненно, есть. Это и усиливающаяся ностальгия – под воздействием разгула преступности и возрастающего паралича центральных органов власти – по режиму «твёрдой руки»; и исторически сформировавшееся антирыночное сознание немалой части общества; и угрожающая активизация разномастных антисоциалистически настроенных сил, которые, действуя в унисон с националистическими и популистскими группировками, могут увести страну в сторону правого радикализма, что было бы роковым для перестройки. Не менее пагубными последствиями для демократических сил и общества в целом обернётся (случись это) и «общий реванш» со стороны приверженцев государственно-административного социализма.

Словом, леводемократическим силам угрожают серьёзные опасности. Но велики и имеющиеся возможности для радикализации процесса реформ и стабилизации внутриполитического положения. Чтобы эти возможности стали реальностью, на первых порах нужно не так уж и много – готовность услышать и понять друг друга.

Велики ли шансы?

Насколько серьёзна вторая попытка «меньшевиков», теперь уже советских, утвердиться на политической авансцене страны, не затеряться среди многочисленных, в том числе «карманных», политических партий и группировок?

На первый взгляд, шансы у СДПР есть, и немалые. Так, если в период учредительного съезда в партии насчитывалось около 4 тысяч членов, то несколько месяцев спустя уже (по оценкам) в три раза больше. Социал-демократы сформировали самые сильные, после КПСС, фракции среди народных депутатов СССР и РСФСР – соответственно 70 и 50 человек; сыграли заметную роль в проведении ряда нашумевших массовых демонстраций в Москве.

И всё же, на мой взгляд, перспективы социал-демократов как самостоятельного политического течения пока ещё не прояснились. Судя по съездам в Таллинне и Москве, где автору этих строк довелось присутствовать, актив социал-демократического движения весьма узок в социально-профессиональном отношении, малочислен, ослаблен межгрупповыми противоречиями. Нет в СДПР и политических «звёзд» первой величины, «людей-символов» (таких, как Б. Ельцин, А. Собчак или Г. Попов), что играет далеко не последнюю роль в формировании симпатий и антипатий общественного мнения.

Несмотря на то, что партия провозглашает себя защитницей интересов людей труда, она не имеет корней и прочных связей с рабочим движением, то есть лишена одной из главных точек опоры, присущих западной социал-демократии. Трудно пока уяснить, в чём заключается и программное своеобразие отечественной социал-демократии, её представления о средствах адаптации традиционных социал-демократических ценностей к советской действительности. Во всяком случае, неискушенному рядовому избирателю будет нелегко понять, какие конкретные намерения российских социал-демократов скрываются, например, за их ключевой формулой «поддержка просвещения и прогресса при одновременной заботе о защите общества от потрясений и эгоизма».

Выходу «духовных наследников» Мартова на политическую авансцену мешают и некоторые объективные факторы долгосрочного свойства.

Известно, что сильная социал-демократия больше всего соответствует потребностям гражданского, плюралистического общества. Но в Советском Союзе процесс формирования такого общества делает лишь первые шаги, а распространение демократического и правового сознания наталкивается на сопротивление всё ещё сильных командно-административных структур, укоренившихся в сознании людей установок казарменного социализма.

Далее. Как свидетельствует исторический опыт, кризисное состояние общественных отношений также никогда не благоприятствовало социал-демократии, которая ни в психологическом, ни в организационном планах не приспособлена к деятельности в экстраординарных условиях. Но именно таковы условия в СССР, освобождение которого от тисков тоталитарного режима обозначило лишь начало переходного периода. Последний, судя по многим признакам, будет полон реальных опасностей и невообразимых проблем. И трудно сказать, когда и где установится равновесие между национализмом и демократией, экономической реформой и социальной стабильностью, между свободой граждан и сильной авторитетной властью. Не на руку социал-демократической партии и нынешняя экономическая ситуация, которая ставит все левые силы страны перед драматическим выбором приоритетов: между экономической эффективностью, ради которой необходимо пойти на крутую структурную ломку всего и вся с вытекающими последствиями для населения, и социальной справедливостью, заботой о сохранении определённого уровня социальной защищённости трудящихся.

Подобного рода проблемы, с которыми сталкивается молодая советская социал-демократия, конечно, не случайны. Сказывается не только искусственно прерванная историческая традиция, но и особенно – социальная топография, уровень политической культуры и психологическое состояние общества, которые не благоприятствуют становлению сильной социал-демократической партии. Это, судя по всему, понимают и в руководстве СДПР, один из лидеров которой, Павел Кудюкин, как-то откровенно признал, что с имеющейся социальной базой «мы не станем в ближайшее время лидирующей по численности партией».

И всё же первые ростки социал-демократического течения становятся заметным явлением в политической жизни страны. Многое теперь зависит от того, сумеет ли это течение унаследовать неконфронтационные традиции международной социал-демократии и высокий интеллектуализм российского меньшинства, утвердиться на почве истинно демократических ценностей и благоприятствовать реальному обновлению страны.

---

*Меньшевизм – до Октябрьской революции 1917 года – главное реформистское течение в российской социал-демократии. Оформилось на 11-ом съезде РСДРП (1903 год), где выступавшие против ленинских принципов построения партии оказались в меньшинстве при выборах органов партии (отсюда название течения). Позднее представители этой части социал-демократии и их сторонники пытались оформиться в самостоятельную РСДРП (меньшевиков). В годы l-й мировой войны большая их часть выступала в союзе с буржуазной партией кадетов (конституционных демократов), а левое крыло примкнуло к большевикам. После Октябрьской революции 1917 года правые меньшевики стали участниками борьбы против Советской власти как в самой России, так и за рубежом.

**Георгий Плеханов (1856 – 1918) – деятель российского и международного социал-демократического движения, философ, пропагандист марксизма, один из основателей РСДРП, после II съезда РСДРП – один из лидеров меньшевизма.

Журнал «Социум» 1991 год №3(3)

Ещё в главе «Наука - политика - практика»:

Экономический прогноз из другой эпохи
Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта
Историческая вина – хуже юридической
Меньшевики: вторая попытка
«Бедный Сосо» или бедный народ? К 38-й годовщине ухода от нас И. В. Джугашвили (Сталина)
ЧЕЛОВЕК И ЗЕМЛЯ
«КАКОВА ЖЕНЩИНА, ТАКОВА... ВСЯ КУЛЬТУРА»