Журнал «Социум» №4. 1991 год

Идём... Куда ж идти?

(Внешняя политика СССР: варианты на 90-е годы)

Прогнозировать внешнюю политику любого государства на десять лет вперёд – дело нелёгкое. Применительно к СССР – нелёгкое вдвойне. Мешают неопределённость внутриполитической ситуации, недостаточная ясность будущего государственно-политического устройства, нечёткость перспектив реализации экономических реформ и многое другое. И всё-таки давайте поразмышляем о нескольких вариантах внешнеполитической стратегии, каждый из которых соответствовал бы определённому сценарию внутреннего развития:

1) успешное осуществление экономических и политических преобразований при определённом конституционном контроле над ними со стороны центрального правительства;

2) частичный прогресс перестройки, сопровождающийся острыми кризисами и тактическими отступлениями в отвоёванном реформами пространстве;

3) полный провал преобразований и восстановление «порядка» авторитарными, насильственными методами.

Вариант № 1 (благополучный). Реформаторы во главе с Михаилом Горбачёвым (или его преемником) сохраняют ключевые позиции в центральном руководстве, а само это руководство продолжает контролировать положение дел в стране. Развивается процесс демократизации общественно-политической жизни; преодолев «болезнь роста», советский парламентаризм резко повышает свою эффективность. КПСС раскалывается на две или три организации, действующие в рамках конституционных норм. Продолжается консолидация других политических партий и группировок, начинающих всерьёз конкурировать с коммунистами.

Постепенно становятся заметными первые позитивные итоги экономических реформ: либерализация цен сбивает ажиотажный спрос, приватизация сельского хозяйства улучшает положение на продовольственном рынке. Государство поощряет иностранные капиталовложения, создавая для них благоприятный инвестиционный климат. По-настоящему набирают силу совместные предприятия, особенно после того, как достигается частичная конвертируемость рубля.

Национальные и этнические отношения в республиках Союза продолжают оставаться напряжёнными, но вспышек насилия удаётся избежать.

Начинается и набирает обороты реализация программы военной реформы и недекоративной конверсии военного производства. Соответственно резко сокращаются размеры советских Вооружённых Сил, идёт профессионализация армии. Значительная часть материальных ресурсов, интеллектуального капитала и квалифицированной рабочей силы переводится в гражданский сектор, катализируя проведение экономических реформ, закрепляя новый образ Союза в мире.

При осуществлении этого сценария внутреннего развития СССР окажется в наиболее благоприятных условиях для экономических и политических интеграционных процессов со странами Запада, что и составит главное содержание его внешней политики, поддерживаемой широким общественным консенсусом внутри страны. «Антикапиталистические» настроения останутся характерными в основном для маргинальных слоёв общества, неспособных оказать решающего воздействия на формирование внешней политики.

Западные партнёры будут по-прежнему делать главную ставку на поддержку центрального руководства СССР. Процесс двусторонних советско-американских и многосторонних европейских переговоров о сокращении Вооружённых Сил и вооружений ускорится.

Сохраняющиеся сегодня ограничения на торгово-экономическое сотрудничество с Советским Союзом будут отменены. СССР сможет рассчитывать на новые кредиты и займы, на доступ в международные валютно-финансовые организации. Вероятно, удастся договориться об отсрочках или о смягчении условий выплаты взятых ранее кредитов.

Главной внешнеполитической издержкой такого развития станет дальнейшее ухудшение отношений СССР со своими традиционными союзниками и с ортодоксальными социалистическими режимами (Куба, Северная Корея, Вьетнам, а возможно, и Китай), с радикальными левыми правительствами таких стран, как Ливия, Эфиопия, Йемен и др. Возможны попытки этих государств создать некий новый Интернационал, направленный как против Запада, так и против Советского Союза. Влияние СССР на процессы, проходящие в «третьем мире», в целом будет сокращаться.

Политическое дистанцирование Советского Союза от радикальных режимов развивающихся стран будет дополнено острым конфликтом между ними, вызванным чисто экономическими причинами. СССР не только резко снизит объёмы экономической помощи этим режимам, но фактически будет выступать в качестве главного их конкурента в соревновании за экономическую помощь Запада (наряду со странами Восточной Европы). Это даст основания лидерам «третьего мира» говорить о «сговоре» между СССР и Западом, о стремлении Советского Союза решить свои проблемы за счёт стран Юга.

Крупными проблемами обернётся неизбежное для экономики, социальной сферы и культуры страны включение её в общемировой рынок, в международное разделение труда. Одним из побочных эффектов такого включения станет коммерциализация культуры, разрушение национальных культур «мировой культурой». Без принятия соответствующих предохранительных мер всё это сможет привести к взрывам социальной нестабильности, к дополнительным всплескам националистических чувств, усилению позиций право- и левоэкстремистских группировок.

Международное разделение труда может сопрягаться для СССР с дальнейшим обострением экологической ситуации. Проблем здесь много. Решение одной из них – предотвращение сползания страны к статусу «мировой свалки» – потребует принятия мер экстраординарных.

По всей видимости, тенденция к «континентализму» (в противовес «глобализму») во внешней политике СССР будет усиливаться. Перспективы экономического и иного сотрудничества СССР со странами евроазиатского континента могут выглядеть благоприятнее, чем возможности расширения экономических связей с Соединёнными Штатами.

Вариант № 2 (полублагополучный). Реформаторы (с Михаилом Горбачёвым или без него) удерживаются у власти в центре и не отказываются от продолжения преобразований, но постоянно корректируют свои программы, идут на компромиссы с явно правыми силами.

Вероятность осуществления этого сценария повысится, если радикализация экономической реформы быстро приведёт не только к окончательному расколу КПСС, но и к превращению её ведущих группировок в основную оппозицию. Ультраконсервативное (ОФТ-РКП) и консервативное (КП РСФСР) – крылья партии – не прекратят выступлений против концепции рыночной экономики вообще и особенно против её радикальных вариантов. Коммунисты-консерваторы попытаются расширить свою социальную базу, залучая в свои объятья тех, кто в наибольшей степени пострадает от реформ (неквалифицированные рабочие, пенсионеры, малообеспеченные слои в целом).

Центристская группировка КПСС попытается балансировать между поддержкой реформ и критикой их социальных издержек. Последовательным сторонником реформ выступит лишь реформистское меньшинство КПСС. Но поскольку это меньшинство будет организационно слабеть за счёт постоянного оттока его представителей из партии и её властных структур, его влияние окажется, скорее всего, незначительным.

Можно ожидать активизации профсоюзов как «государственных», так и новых, независимых. «Государственные» профсоюзы при осуществлении реформ предпримут определённые попытки выступить в качестве главных защитников трудящихся.

Сложнее предсказать позиции независимых профсоюзов. Пока они заявляют о поддержке рынка и приватизации, однако настаивают на полной социальной компенсации за все трудности реформ и сохранении дотаций неэффективным производствам и шире – регионам (например, Донбассу). Лидеры независимых профсоюзов, вероятно, пойдут по пути польской «Солидарности», которая не утрачивала готовности бастовать и против «своего» правительства Мазовецкого. Нельзя исключать того, что по мере развёртывания реформ и отказа государства от роли универсального «перераспределителя» различных благ и средств между своими гражданами, независимые профсоюзы будут всё более перемещаться в ряды оппозиции. Представляется вполне вероятным их участие в организации забастовок, а также поддержка стихийных выступлений трудящихся в регионах наиболее тяжёлого экономического положения.

В этих условиях преобразования в государстве и обществе не только замедлятся, но и прекратятся. Не исключаются и попятные движения. Нарастание тенденции к хаосу и дезинтеграции страны вынудит Президента взять на себя ещё более значительный объём властных функций, существенно урезав права как законодательной власти, так и субъектов федерации. Чрезвычайное положение, которое в той или иной форме будет объявлено, сведёт на нет то немногое, что наработано за последнее время в столь важном деле, как соблюдение прав человека. Для борьбы с явным саботажем и различными злоупотреблениями расширятся функции КГБ и других правоохранительных органов. Своё применение эти органы найдут и в пресечении старательно, но не там разыскиваемых саботажников, антигосударственников в экономике, политике и так далее.

Экономическая реформа будет проходить неравномерно, натыкаясь на большие препятствия. Конверсия военного производства заявит о себе в качестве нерешаемой проблемы; оборонные предприятия окажется дешевле закрывать, чем перепрофилировать на производство гражданской продукции. Военная реформа, хотя и будет заявлена, станет проводиться исключительно под контролем военного истэблишмента, что затянет её на многие годы без видимых результатов.

Национальные и этнические конфликты в некоторых случаях приобретут такую остроту, что потребуют массированного использования армии. В сфере идеологии руководство, скорее всего, не оставит апелляций к «социалистическому выбору» и «особому пути» страны, тем самым отделяя себя от западных демократических обществ. Использование военной силы в разрешении этнических конфликтов будет неизменно оставаться предметом резкой критики со стороны как либеральных, так и консервативных кругов стран мирового сообщества. При этом не исключено, что при лобовой негибкой политике националистические и сепаратистские группировки в Союзе смогут рассчитывать на известную поддержку таких кругов.

Авторитарные тенденции в деятельности Михаила Горбачёва (или даже просто признаки этих тенденций) не смогут прибавить ему престижа и влияния где бы то и в чём бы то ни было. И прежде всего в проведении экономических преобразований – непоследовательность в их проведении будет отпугивать западный капитал, замедлит подключение СССР к мирохозяйственным связям.

Тем не менее диалог с Западом в целом продолжится. Вероятно, основные партнёры советского руководства (лидеры США, Германии, Великобритании и др.) ограничатся декларативным осуждением «эксцессов перестройки», заверив в то же время Москву в частном порядке о своём понимании сложности переходного периода. Переговоры по разоружению также не прекратятся.

Попытки воздействовать на политику СССР в общецивилизационном направлении будут осуществляться скорее в виде поощрительных стимулов (обусловленные кредиты, техническая помощь, доступ на рынки), чем путём экономических и политических санкций.

Главной внешнеполитической проблемой при реализации «промежуточного» сценария развития событий внутри страны будет опасность сохранения экономической изоляции Союза в мире, его необратимого технологического отставания. Конкретно это может проявиться, в частности, в сохранении существующей структуры советского экспорта (при изобилии сырьевых товаров на мировых рынках традиционный экспорт будет относительно дешеветь, а импорт – дорожать), что приведёт к сокращению внешней торговли СССР и падению кредитоспособности страны. Следствием станет не только дальнейшее снижение уровня снабжения населения, но и вынужденный отказ от модернизации ключевых отраслей промышленности.

Замедление реформ, сохранение идеологических формул из арсенала прошлого, а также крайне медленное и всего лишь частичное включение Союза в экономические и политические структуры мира (который мы ещё совсем недавно с дурной ироничностью называли «свободным») будет подталкивать внешнюю политику страны к превращению её в посредника, промежуточное звено между «Севером» и «Югом». Соблазн выступить в качестве посредника, балансира между Западом и «третьим миром», будет особенно велик в связи с неравномерностью интеграционных процессов в современном мире. Вполне возможно, что это балансирование между «Севером» и «Югом» даст СССР определённые политические дивиденды.

В то же время нарастание внутренних проблем сделает весьма проблематичным, если вообще реальным, продолжение экономической помощи СССР таким странам, как Куба, Вьетнам и Эфиопия. Подобное обстоятельство способно вызывать дальнейшее ограничение советского влияния в зоне развивающихся государств.

Вариант № 3 (неблагополучный). Углубление общего кризиса в стране окончательно дискредитирует курс на политические и экономические преобразования, подготовит население к принятию сильной авторитарной власти. Добившись успехов за счёт резкой критики аппарата и тоталитарных структур власти, значительная часть демократов обнаружит полную неспособность к разработке и осуществлению конструктивных и реалистических программ, прежде всего в сфере экономики. Даже если демократы не лишатся способности правильно оценивать обстановку и предпримут определённые усилия для её улучшения, можно тем не менее ожидать снижения их политического влияния в ближайшее время.

Противники демократических преобразований смогут использовать известную степень несостоятельности реформаторов-демократов для утверждения нового авторитаризма. Политические партии и независимая пресса будут запрещены, деятельность выборных органов власти – приостановлена. Возможен вариант интернирования наиболее политически активных радикалов.

В области экономики авторитарный сценарий может быть реализован в двух «ключах», а именно:

а) через возврат к административно-командной системе управления экономикой при сворачивании частно-предпринимательской деятельности, максимальном ограничении деловой активности кооператоров, фермеров и тому подобных; восстановлении монополии центральных министерств; возрождении директивного планирования;

б) через переход к модели государственного капитализма, поощряющей развитие крупных корпораций при участии государственной бюрократии; обращение в максимально широких масштабах к практике трансформации министерств в акционерные компании; к использованию приёмов жёсткого подавления недовольства людей в связи с падением уровня жизни, появлением безработицы и дальнейшим социальным расслоением.

Первая схема развития событий означала бы рост не только политической, но и, что более печально, экономической закрытости от мира, реконструкцию «железного занавеса». Она повлекла бы за собой ужесточение цензуры, ограничение, обуздание гласности с целью уравновешивания неблагоприятных морально-политических последствий экономической деградации. Неизбежное падение покупательной способности средней зарплаты вызвало бы снижение стимулов к производительному труду и расцвет так называемой теневой экономики. Поскольку «раскручивание» этого типа экономики в условиях усиливающегося общего упадка не способно быть равномерным, реальностью стали бы рост ожесточения социальных конфликтов, «перелив» их в конфликты национальные и межрегиональные. Такой ход вещей означал бы быструю и неизбежную экономическую и политическую катастрофу.

Ситуационная позиция (б) – экономически более возможна, состоятельна, а потому и более политически приемлема для власти. С точки зрения национальных проблем она может предполагать как попытки сохранения Союза в его нынешних границах любой ценой (включая и использование военной силы против сепаратистов), так и существенные территориальные уступки в духе «славянской федерации» Александра Солженицына. Парадоксальным образом новый авторитаризм может укрепить связи центра с мусульманскими республиками, заинтересованными в сохранении Союза и экономической поддержке со стороны Москвы.

Во внешней политике этот сценарий предполагает поворот к стратегии изоляционизма или, во всяком случае, существенное снижение внешнеполитического активизма. Идеи, ассоциирующиеся с «новым мышлением», будут заменены весьма прагматическими, заземлёнными установками. Внешняя политика будет рассматриваться прежде всего с точки зрения тех экономических дивидендов, которые она может принести стране. В этом случае нельзя исключить и некоторых циничных, эгоистических действий в международных отношениях – например, расширения торговли оружием на конвертируемую валюту.

Реакция Запада на новый советский авторитаризм будет неоднозначной. Соединённые Штаты, по всей видимости, станут реагировать на него в более острой форме, чем Западная Европа. Поворот СССР вправо в наибольшей степени затронет гуманитарные и культурные контакты, в то же время экономические отношения могут получить даже дополнительный импульс – авторитарный режим сможет дать иностранным инвесторам более надёжные политические гарантии, чем демократическое руководство.

В то же время политические отношения и процесс переговоров о разоружении будут подвергаться серьёзным испытаниям. Авторитарный режим, конечно, может предпринять здесь даже определённые позитивные шаги. Однако сама непредсказуемость авторитаризма, отсутствие демократических гарантий против возможных авантюристических действий исполнительной власти, новая «закрытость» советского общества – всё это отнюдь не будет рассеивать подозрения в отношении намерений и планов СССР. Консервативные круги США и других стран Запада используют эти подозрения для укрепления НАТО, сохранения военных бюджетов на прежних и, может быть, более высоких уровнях и так далее. «Неблагополучный» сценарий развития событий в 90-е годы породит угрозу «стратегической расстыковки» СССР и США.

Можно предположить, что авторитарное руководство СССР, утрачивая свою сверхдержавность и сталкиваясь с «национальным эгоизмом» США в Женеве, будет утрачивать и интерес к двустороннему контролю над вооружениями. Более предпочтительным окажется вариант «ядерного изоляционизма», предполагающий полную независимость от США в стратегической сфере. Подобный выбор имел бы много общего со стратегическим выбором голлистской Франции 60-х годов: будучи не в силах играть с двумя ядерными сверхдержавами по их правилам, Париж предпочёл вообще не признавать эти правила. Если Москва в начавшемся десятилетии последует этому примеру, существующая инфраструктура двусторонних советско-американских переговоров испытает быстрый упадок.

«Медовый месяц» «нового мышления» явно подойдёт к концу, и советской внешней политике придётся существенно менять свой стиль, методы, ставшую чуть ли не привычной систему приоритетов в отношениях с цивилизованным миром.

Бодрее и больше индивидуальности, пожалуйста. Автор рисунка: Л. Котрх

Андрей КОРТУНОВ, политолог

Журнал «Социум» 1991 год №4

Ещё в главе «Прошлое - настоящее - будущее»:

Либеральный социализм
Примирение
Идём... Куда ж идти?