«...И медное небо над железной землёй»
Почему видения Конца Света тысячелетиями посещают людей в самых разных уголках Земли? Ведь известно, что за несколько веков до евангельского «Апокалипсиса» Иоанна Богослова эсхатологические (т. е. повествующие о последних днях мира) сказания уже имели широкое хождение в Древней Индии и арийском Иране, Скандинавии, Иудее и Мексике. Значит, дело не в христианском влиянии...
Может, проявился в них ве́домый многим страх перед бесконечностью пространства-времени? Парадокс: человек, мечтая о вечной жизни (вспомните хотя бы легенды о Калиостро, мифы о вкусивших напиток бессмертия богах), не менее страстно боится её (см.: струльдбруги в «Путешествиях Гулливера», «Средство Макропулоса» К. Чапека).
Бессмертием греки наказали Сизифа, обманувшего Смерть, средневековые европейцы – Агасфера, «Вечного жида», не знающего покоя смерти. А может, вся эсхатология – это лишь обря́женное в образные одежды, сшитые разными культурами, прозрение действительно грядущего События? Со-бытия?.. Гипотез может быть много. И, вероятно, вера в скорое светопреставление питается в разных людях из разных источников – в философе, священнослужителе, земледельце, подвинутом лжемессии или озлобленном на всё и вся террористе, боящемся не успеть до...
Жизнь соткана из парадоксов: любовь к ней обостряется, когда начинаешь замечать, как она убегает. «Мысль о смерти даёт приятность жизни: всё милее от того, что не вечно» (Н. Карамзин, 1815 год). А разве не любовь к миру и ощущение своей личной ответственности за него перед сотнями поколений прошедших и сотнями, тысячами будущих говорит в словах колхозницы: «Конец света будет в 2000 году. Правда, если будем хорошо жить, Бог отпустит ещё время, а если плохо – сократит».
Смерть видится сознанию как анти-жизнь: вывернутое наизнанку бытие, такое же, как и обычное, но, наоборот, «жизнь-оборотень». Герои мифов и сказок, литературной фантастики и спиритических сеансов (в т. ч. шаманские сообщества) отправляются в поиске ответов на посюсторонние вопросы на тот свет, в мир иной. С точки зрения обыденной мысли это возможно и логично – потому что «там, как здесь».
Потому и сказания о «скончании света», вроде тех, что услышали студенты из Риги и Тарту от русских старообрядцев в Прибалтике (и ныне предлагаемых читателям «Социума») – зеркало, ставимое людской мыслью перед собой, чтобы лучше понять себя. А может, и стать лучше? Посмотрим...
«БУДЕТ СВОИХ ДЕТЕЙ, КАК ЗМЕЯ, ПОЕДАТЬ»
Человеческое общество перед «концом света» представляется «перевёрнутым», во всём противоположным нормальному. Здесь социально-культурные ценности утрачиваются вместе с истинной верой: «правды не будет на земле, когда люди потеряют всякий стыд и совесть; мир будет покинут любовью, сочувствием, пониманием и почитанием. Наступает время неправды, бесстыдства и ненависти».
С утратой народом всякого стыда и совести непосредственно связывается безобразие их внешности. Говорилось же в святых книгах, что «девушка красу свою будет губить, девицы косу не возлюбят и обрежут её»...
Чаще всего информанты обращают внимание на то, что стирается разница во внешнем облике между мужчиной и женщиной: женщины начинают одеваться по-мужски – «бабы сейчас как мужики в брюках, в мущинских штанах ходят» (одна старушка мужчину от женщины отличает уже только по башмакам), тогда как мужики молодые делаются похожими на женщин своей внешностью – «волосища отпустили, а бороды постригли». С нейтрализацией противопоставления мужского женскому иногда даже связывают само пришествие Антихриста: оно произойдёт, «когда мужчину не отличить будет от женщины».
Если раньше люди относились друг к другу с любовью и сочувствием, то накануне светопреставления, то есть в наши дни, «народ друг друга не любит», «люди всё время грызутся». Всё происходит, как и предсказывалось: «злость будет – будут друг друга ненавидеть». Таким образом, ненависть становится главным принципом человеческих взаимоотношений. В обстановке всеобщей вражды уничтожается и традиционная соустроенность общества – «царей и князей иссекут».
Говоря о взаимоотношениях между старшими и младшими, родителями и детьми перед «концом света», информанты, как и в изображении общественного хаоса, развивают тему всеобщей грызни, которая здесь уже явно выражается нейтрализацией противопоставления своего чужому: свои превращаются в чужих. Инициаторами внутрисемейной ненависти обычно объявляются дети: предсказывалось, что «дети будут беззаконные, не будут чтить родителей». Вот дети родителей и не слушаются (а всё потому, что их не учат уважать родителей).
Со своей стороны, родители тоже «станут детей меньше любить», «мать будет своего дитёнка на блуд приводить» (сейчас живут даже без росписи в загсе); «мать будет своих детей, как змея, поедать» (сейчас хочет – рожает, хочет – убивает в себе своего ребёнка).
Родственные связи окончательно порвутся во время грядущей войны, которая уже сама по себе представляется информантам апогеем всеобщей грызни последних времён – «сын на отца, а брат на брата поднимут руку». «И пойдёт отец на сына, сын на отца, и стронется вся вселенная».
«Конец света» приурочивают к нейтрализации любого социального противопоставления потому, что ею знаменуется крайняя степень какого-то из многочисленных безобразий в человеческом обществе. Вот и всеобщего пьянства, когда оно достигнет того, что «в каждом доме будет кабак», окажется достаточно, чтобы погубить людей.
Здесь в сознании как бы снимается противопоставление дома кабаку: «дом» превращается в питейное заведение (то есть становится вовсе не домом), и в результате человек теряет своё место на земле. Это соответствует представлениям об утрате людьми покоя перед «концом света»: «народ будет ходить как пьяный, не зная, куда голову приклонить».
Изображая общество накануне светопреставления, информанты стараются представить его во всём, противоречащим прежнему закону, который отличали истинная вера и культурные ценности, порядок, незыблемость социальных противопоставлений и покой. Возникающий образ являет собой столь разительную аномалию человеческого общежития, что нередко сопровождается традиционным сравнением членов такого сообщества с животным миром (с псами или вообще со скотом).
Во всяком случае, изображение людей, потерявших человеческий облик и живущих скотской или бесовской жизнью, вполне соответствует представлениям о характере будущего анти-общества.
.jpg)
А. Дюрер. Апокалиптические всадники
«ВМЕСТО РЕКИ БУДЕТ ЗОЛОТО ТЕЧЬ»
Природный мир, как и общественная жизнь, основанная на всеобщей ненависти и угрожающая последней войной, обычно предполагается враждебным по отношению к человеку и усугубляющим его страдания накануне светопреставления.
Тема будущего страшного голода проходит через многие высказывания: «сто мер посеем, да одну выжнем». Причиной этой аномалии объявляется засуха: «три года засуха будет – и лето плохое, и зима плохая».
Эта тема голода постепенно развивается в изображении природных метаморфоз: «воды и еды не будет», так как «небо не даст дождя, земля – плода, и источники повысохнут», а это в свою очередь связывают с тем, что «небо будет медное, а земля железная». «Вместо реки будет золото течь. А оно уже не надо будет – надо будет только воды напиться; человек бегит, думает, что блестит – значит, река, а это – золото. А оно уже никому не надо, ничего на него не купить».
Все эти метаморфозы объединяются представлением об отвердении природы к «концу света», которое приводит её в единообразное металлическое состояние.
Состоянию природы соответствует изображение ещё одной аномалии последних времён – превращения тяжёлого в лёгкое: «железо будет летать по воздуху и плавать по воде». Металлическую природу населяют особые металлические существа. Они принесут людям не меньше страданий, чем «страшное чудище Левофан» (библейский Левиафан. – Ред.), который «выйдет на сушу и будет из ста пастей людей пожирать и грызть».
Возникает впечатляющий образ металлического мира, холод, бездушие и мертвенность которого подчёркивается ещё и тем обстоятельством, что в нём будет царить тьма. «Померкнет солнце, а луна не будет светить».
.jpg)
...и на челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Откр. 17:5
«И НЕ БУДЕТ НИ ОДНОГО ВЕРУЮЩЕГО»
Однако, прежде чем изменится мир, меняются люди. Это они достигли всего, что было предсказано в святых книгах. Обычно «конец света» приурочивают к моменту полной деградации человеческого общества, причём с этим моментом одни информанты связывают совершенное исчезновение верующих, другие же – такое сокращение их числа, что верующих оказывается меньше, чем это необходимо для того, чтобы мог «стоять божий свет».
Предсказывают также, что к «концу света землю перемерют не аршинами, не саженями, а пядями». Это представление поддерживалось традиционным для народных верований отношением к размежеванию земли, которое и за пределами старообрядческого общества казалось явным признаком перерождения мира – старообрядцы же считали его, наряду с определением меры и веса в торговле, печатью Антихриста.
Возникло же оно на основе мысли об измерении всего сущего в последние времена, что представляется формой предопределённости конца света, который наступит в результате исчисления лежащей в основе мира меры: будь то – измерение земли пядями (а порою даже вершками) или перебирание её по песчинке.
* * *
Возникший на основе самых разнообразных литературных источников и испытавший влияние фольклорных представлений образ «последних времён» выступает как полная противоположность тому, что считается нормой, воплощает собой социальный и космический порядок. Отклонения от этого порядка обусловлены разрушением определяющей его системы противопоставлений между явлениями действительности, нейтрализация которых ведёт к хаосу, предвещает мировую катастрофу.
А. Белоусов
Дайджест по статье
из сборника AEQUINOX
Ещё в главе «Земля - человек - небо»:
«...И медное небо над железной землёй»