Эволюция со знаком «минус»?

Жизнь - слово - дело

Человек - общество - природа

Деревня - город - отечество

Семья - нация - страна

Мышление - вера - нравственность

Наука - политика - практика

Личность - культура - ноосфера

Гражданин - государство - мир

Прошлое - настоящее - будущее

При свечах

Журнал «Социум» №3(15). 1992 год

Эволюция со знаком «минус»?

Автор рисунка: С. Мядженис

Каждый из нас замечает, как быстро, прямо на глазах меняется окружающий мир. А что происходит с нами – носителями земного разума? Продолжается или уже завершилась эволюция Человека? Прогрессируем мы или деградируем? Чем объясняется нынешний взрыв экстрасенсорных проявлений, и так ли безоблачны перспективы освоения космоса, компьютеризации общества, как нам рисуется сегодня? Своими соображениями и прогнозами по этим проблемам делится академик Влаиль Казначеев.

В прежние времена проблема эволюции человека представлялась чисто философской, казалась абстрактной, потому что мера жизни поколения, одного человека мало затрагивала весь ход смены поколений.

Скажем, если мы существуем как сапиенс 40 тысяч лет, с уровня кроманьона, то легко подсчитать: за сто лет пять поколений, за тысячу лет – 50, а за сорок тысяч лет – всего 2 тысячи поколений. Ясно, что из поколения в поколение сдвиги в эволюции в структуре человека, его свойствах, качествах могут быть мало заметны. Но они идут. И чем жёстче окружающая среда, чем она токсичнее, экстремальнее, тем, вероятно, давления на процесс эволюции более сильны, глубоки.

Прежние утверждения, что биологическая эволюция человека остановилась и что сейчас человек, как бы забрав уже весь запас своей прочности, продвигается дальше только интеллектуально, технически, социально, практикой и наукой не подтверждаются. Что же включает в себя механизм эволюции? Согласно шкале Дарвина сперва среди млекопитающих возникли разные формы обезьян, потом человекоподобные предки.

Наконец, на каком-то уровне совершились генетические микро- или макромутации и возник разумный человек. Эта концепция подразумевает, что развитие интеллекта обусловлено биологической, генетической эволюцией.

Но и раньше и теперь в научных кругах были и остаются сомнения: а так ли это? По своей работе мы были связаны с открытием профессора-антрополога Ю. А. Мочанова, который возглавляет интересные исследования в Якутске, на реке Лене. Там на большой территории обнаружены каменные орудия древнего человека. Точными методами установлено, что их возраст 1,5–2,2 миллиона лет. Подобные орудия были ранее найдены зарубежными учёными в Африке. Так вот, возраст находок Мочанова такой же, или даже старше, чем у тех, с Африканского континента!

Мигрировать так быстро эти древние люди из Африки или, наоборот, из Азии в Африку не могли, тем более что в Якутии – условия вечной мерзлоты. Тогда возникло предположение, что на поверхности Земли, где-то в пределах 3–4 миллионов лет, одновременно появилось несколько очагов разумного существа.

Если считать, что жизнь на Земле идёт примерно 4 миллиарда лет, то что такое 3 миллиона лет относительно этой эволюции? Меньше, чем нона – секунда в астрономическом времени. То есть, если замоделировать весь процесс на час времени в кратном масштабе, то миг, когда возникает человек разумный, мы могли бы уловить лишь с помощью специального прибора. Это взрыв.

Могла ли мутация произойти так взрывоподобно в разных местах? Я думаю, что нет. И мы теперь склонны считать, что биологическая эволюция до уровня человекоподобных обезьян, по-видимому, действительно отражает примерный ряд Дарвина (хотя там и есть много сомнений). А вот почему у этих обезьян в нескольких точках планеты появился интеллект – не поддаётся раскрытию с помощью дарвиновской теории.

В голове каждого гоминида уже тогда биологически было подготовлено эволюцией до 12–13 миллиардов нейронов. Теперь мы хорошо знаем, что в каждом нейроне, так же, как в каждой клетке, в секунду протекает где-то 10 в одиннадцатой-двенадцатой степени химических реакций, которые сопровождаются очень сложным физическим полем. Это тепловые, световые, электромагнитные разных частот поля и так далее.

Значит, у протогоминида мозг из этого многомиллиардного состава функционировал, условно говоря, как проводниковый компьютер: любой нейрон был связан с каждым другим нейроном или с какими-то группами нейронов, и при этом в каждом нейроне было поле. Но три-четыре миллиона лет назад, очевидно, под влиянием каких-то космических пертурбаций происходит скачок, и компьютер проводникового типа начинает работать как компьютер полевой.

Все поля многомиллиардной организации мозга объединяются в одно функционирующее поле. Это уже голограмма, которая не может не быть связана с внешней средой. Память такого компьютера и решение им задач при одинаковом количестве ячеек по сравнению с проводниковым возрастает в миллиарды раз. Конечно, такие существа, может быть, и погибали на первых порах, потому что невозможно было выжить. Но они уже были связаны этими полями друг с другом. Поэтому группы таких (пока ещё в кавычках) «людей» составляли как бы единый мозг: единый гигантский многокомпонентный компьютер, если хотите.

Как же шло выживание этого уникальнейшего уже космического образования? Для взаимодействия нужны были более простые сигналы. И они появляются – простые механические и световые сигналы. Постепенно этот голографический, очень совершенный космический компьютер перекодируется в язык. Тогда язык становится приспособлением уже земной интеллектуальной жизни, которая позволила сохранить голографический компьютер, но перекодировала его в семантические поля. Это уже новый этап эволюции человека, не только с биологической точки зрения.

Интеллект был космопланетарным приобретением. Произошла реконструкция материи, которая была создана предыдущей биологической эволюцией. Как же человек будет развиваться дальше? Заменив когда-то свой первичный голографический континиум словами, он в какой-то степени уже упростил себя. Человек стал для Земли нужным, но для Космоса – более примитивным. Теперь, приспосабливаясь ездить на автомашине, водить самолёт и охранять себя от современного оружия, он включает в свою жизнь, в быт компьютеры. И таким образом ещё более удаляется от голографической основы, теряет это своё богатство.

Если посмотреть на историю человека и человечества не как на биологическую, а как на космопланетарную, социальную (конечно, со всеми особенностями), то можно считать, что во все периоды культура, религия не были только формой объяснений непонятных явлений, мистическим их выражением.

Голографический интеллект был заменён словесным, но, вероятно, в религиозных сферах его элементы сохранялись и трансформировались потом в формы определённых общностей веры, определённых табу. А атрибутика религий приспосабливалась к реальности одежды, жилища и так далее.

Сделала ли нас цивилизация более интересными Космосу? Автор фото: С. Плевако

Поэтому в основе эволюции человека как сапиенса была не только социально орудийная организация.

Вера составляла важнейший её узел, важнейший процесс.

Сейчас мы наблюдаем постепенное угасание веры. В Европе и в мире монотеистические веры начинают объединяться. Фактически религия превращается постепенно в глобальную этику, смыкается с космической этикой Циолковского. С другой стороны, люди должны задуматься, будет ли высокое соприкосновение с компьютеризацией звёздным часом человечества или нет.

Другой момент. Если взять многие факты современных экстрасенсорных проявлений, то, вероятно, это пробуждение прежних свойств человека, которые сохранялись у шаманов, у жрецов – прежние голографические варианты взаимодействия друг с другом. Почему это прорывается именно теперь? Ответ напрашивается такой. Когда вербальные (словесные. – Ред.) поля, материализованные в виде образа жизни, уюта, отношения людей друг к другу, в период перестройки переходят в кризисное состояние – слов много, а нормальной жизни нет, это побуждает людей искать.

И люди ищут выход в разных сферах, в том числе в самых фантастических, мистических. От чего раньше отмахивались, то теперь выхватывается. Поэтому возрождение этих экстрасенсорных мистических тенденций сейчас, с моей точки зрения, опасно. Это не из разряда эволюции, глубокого восстановления таких свойств. Это – момент аварийности.

Несомненно, любая нация и человечество в целом, имея интеллект преемственно, из поколения в поколение, как-то свои голографические полевые функции сохраняют. Думаю, справедливы были гипотезы ряда зарубежных учёных, что вокруг Земли, на Земле существует некая интеллектуальная голограмма. В ней и происходит жизнь людей.

Как взаимодействуют люди с этой голограммой, как влияют на неё, остаётся неизвестным. Но это ощущается, когда вы читаете, скажем, письма Елены Ивановны Рерих или Елены Петровны Блаватской. И сейчас много примеров, когда человек, не знавший ранее иностранного языка, вдруг начинает писать на неизвестном ему языке.

Внезапно открываются математические или поэтические способности. Это всё, вероятно, и есть отдельные проявления взаимосвязи голограммы с конкретными интеллектуальными полевыми личностями. Значит, какие-то «короткие замыкания» возможны. Но если количество таких замыканий резко умножится, то это может обернуться очень тяжёлыми последствиями.

Эволюция продолжается. Это я тебе говорю, человеческий малыш

Эволюция продолжается. Это я тебе говорю, человеческий малыш. Автор рисунка: Б. Хотин

По всей вероятности, в природе существует какая-то закономерность, благодаря которой голограмма, тот общечеловеческий глобальный, космический интеллект, о котором мы говорим, должен сохраняться без существенных вмешательств. И, возможно, происходящая сейчас в экологии людей вербализация с компьютерами постепенно утомляет, раскачивает голографическую оболочку земли.

А если она, эта оболочка, находится уже в состоянии кризисного утомления, то это более опасно, чем просто экологическое засорение. Вопрос очень серьёзный. Ведь человек может понять самого себя только через собственный интеллект. Если сегодня внешняя среда изменяет нашу человеческую сущность в отрицательную сторону довольно быстро, то очевидно, что изменения, которые произошли во мне, в вас, в окружающей биосфере за год, познать нашим научным интеллектом за этот же год не удастся.

Значит, изменения ускоряются под влиянием нашей неразумной, даже асоциальной деятельности (ни о какой ноосфере, разумеется, пока речи быть не может). А интеллектуальная сила познания отстаёт. И это – чёрная дыра. При таком разрыве утомлённый интеллект уничтожает сам себя. А мы помогаем этому ещё и компьютерами.

Например, мы рвёмся осваивать космос. Мы хотим оттуда привезти новые материалы, новые синтезы. Для чего? Чтобы улучшить жизнь. Но какую жизнь? Чтобы засорить Землю ещё больше? Ускорить, скажем, какой-то термодинамический процесс её энергетических ёмкостей. Мне кажется, что и космологические перспективы в экологии, то есть в полезности и вредности выхода человека в космос, сейчас глубоко не проработаны.

Я приведу пример. По нашим данным, в клетке существуют сложные биологические поля. Больше того, мы думаем, что на Земле присутствуют не только белковонуклеиновые, но и полевые формы, и ясно, что клетки с их полевыми формами жизни живут в космическом полевом пространстве на поверхности Земли. Мы показали, что молчащие хромосомы (97-98 процентов) работают в качестве датчика и продуцента голографических полей. И в этих голографических полях трансформируются работающие гены.

То есть жизнь в своей сути оказывается не просто химической, физической, а сложно-полевой. Знаем ли мы, как поведёт себя этот полевой конструктор жизни при космических полётах? Как отразится это на будущих поколениях? Отдельный человек, возможно, переживёт это, вернётся из дальнего космического полёта. Но будет нарушаться глубинный пласт эволюции преемственности интеллекта.

Может быть, человек, подобно Антею, силён интеллектом именно при этой глобальной голограмме, а оторвавшись от своей праматери Земли, он деградирует.

Мы сейчас придаём большое значение генетике. И это правильно. Но оказывается, что от матери к плоду и дальше к будущему ребёнку очень многие свойства транслируются не через гены, а эпигеномно. Причём речь идёт о целых программах. Например, если беременность протекала в период высокой активности Солнца, электромагнитной, плазменной напряжённости, то в родившемся человеке это запечатлевается на всю жизнь.

Когда слабое поле, он неустойчив, ослаблен, подвержен болезням. А на своих волнах максимальных полей он будет особенно силён, крепок, здоров. Беременность сегодня подвергается колоссальному экологическому прессу. И значительное количество отрицательных признаков наследуется не генетически. Поэтому мы можем сказать, что

Поколение детей, которое сейчас появляется, помимо генетических негативных наслоений, очень отягощено эпигеномно: по гипертоническому синдрому, по стрессу, по некоторым показателям, определяющим долгожительство и так далее. Происходят резкие сдвиги даже в биологических механизмах человека. Нарастают такие странные явления, как нежелание женщин иметь детей, а мужчин – становиться отцами, то есть исчезает глубинное эмоционально-инстинктивное чувство продолжения рода. Отсюда большое количество бездетных семей и брошенных детей. Человек начинает депопулировать, и это идёт не через болезни, а через всё большее неумение, конфликтность во взаимодействии с внешними факторами. Учащаются различные чрезвычайные происшествия: аварии, взрывы, сбросы... исчезают гуманные инстинкты жалости. Последствия этого – убийства, террор, садизм, суррогатные формы жизни. Развивается почти наркоманический секс без задачи продолжения рода. И не нужно думать, что виной этому аморальность молодого поколения, только социальные, сегодняшние причины. К сожалению, всё значительно глубже.

ЭТО – ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА.

Я думаю, что и нетерпимость, в том числе в межнациональных отношениях, тоже связана с глубокими процессами в области интеллектуальных полевых конструкций. А мы слишком примитивно на это смотрим.

В нашем институте мы много занимаемся изучением эпигеномных процессов. Есть интересные методы. Скажем, достаточно посмотреть плаценту (детское место) – и там выявляется такое количество изменений, что ребёнку заранее можно прогнозировать очень тяжёлые последствия. Это не генетика. Это механизм, обеспечивающий здоровье плода, связанный с работой детородных оболочек.

Если же говорить о выживании человечества в целом, то выживание за счёт экологии, за счёт политики составляет шкалу тактики. Это важные вопросы. А вот стратегия выживания упирается в наше непонимание глубинных механизмов, функций планетного живого вещества, о чём говорил Вернадский.

Эволюция человека трактуется сегодня примитивно, как белково-нуклеиновая последовательность, как в животном мире, из-за незнания природы интеллекта, который не сводится, конечно, к даже самым сложным химическим межнейронным процессам. На мой взгляд, нейрофизиологи находятся сейчас в кризисе, потому что ищут всё-таки какую-то клеточную химическую процедуру. Это может быть важным, но не главным.

Если человечество выделяет на исследование природы самого человека и планетного живого вещества значительно меньшее количество денег (а в нашей стране это, увы, просто нищие деньги) по сравнению с теми средствами, которые направляются на изучение природы косного вещества, то человечество ошибается дважды. Во-первых, потому что этих денег меньше. А вторая ошибка состоит в том, что изменения-то самой природы живого вещества идут быстрее, поэтому эти деньги обесцениваются.

Возвращаясь к сказанному, мне хотелось бы выделить вот что. В середине XIX – начале XX века в России была крупнейшая, глобальная, я бы сказал, волна роста интеллекта: науки, культуры, искусства, религии... Это – Российский Ренессанс, русский космизм. А мы теперь даже по сравнению с прежними представлениями о живом веществе (в работах П. П. Лазарева, Бауэра, Гурвича) рассматриваем его как технократы.

В понимании целостности живого, его сущности мы не то что отстаём – мы продолжаем оставаться на лысенковской позиции. Догматизм даже усиливается, а не уменьшается. Технократические направления, от которых все ждут перестройки, манны небесной, заполнили всё.

В этой ситуации мы считаем своей задачей возбудить, подогреть в учёных, особенно в молодых, интерес и целеустремлённость к познанию живого вещества.

Страшный суд по Микельанджело

НУЖНО СОЗДАВАТЬ АКАДЕМИЮ РОССИИ ПО ПРОБЛЕМАМ ЧЕЛОВЕКА, ПО ПРОБЛЕМАМ ЖИЗНИ.

Сейчас весь корпус естествознания и науки, включая высшие учебные заведения, искажён, диссиметричен. Чем больше мы удовлетворяем свои потребности за счёт косного вещества, тем больше отстаём в понимании жизни. Внешние, казалось бы, быстрые успехи в энергетике, транспорте и так далее бьют и утомляют живое вещество.

Современные города всё больше напоминают скопища погибающих организмов. Вспомните: чтобы удержать на полях, например, монокультуру хлопка, нужно на гектар затратить колоссальное количество энергии. Ни растительная монокультура, ни монокультура животных вне биосферного комплекса не в состоянии оставаться полноценной. А что такое огромный город? Это же монокультура человека. Попробуйте в той же Москве удержать монокультуру в 10 миллионов человек. Это же немыслимо.

И не спасут нас никакие концепции по экстремальной экологии, которые сейчас провозглашаются. Экологическое нормирование базируется на идее, что человек ещё будет сосуществовать с изменённой средой. Но это опять-таки тактические шаги. Да, на сегодня можно приостановить опасные процессы. И только. А стратегии, кардинального пути нет. Когда я читаю и вижу, что у нас всё больше проникает в экологию идея предельно допустимой концентрации (ПДК), предельно допустимого выброса (ПДВ) и других допустимых загрязнений среды, я думаю, что это нас и убьёт. У нас есть красноречивые примеры.

Клеточная культура, поражённая лучевым синдромом, находилась в оптическом контакте со здоровыми клетками. В результате здоровые клетки заболели лучевой болезнью. Но они ведь не облучались. Значит, как ни странно, можно сделать вывод, что лучевая болезнь по-своему заразна.

Если облучено большое количество животных, людей, клеток, то она способна двигаться дальше, даже когда радиационного компонента нет. Сегодня считается: есть радиация – опасно, нет её – всё хорошо. Но, оказывается, существуют другие законы. А мы их не знаем, игнорируем их, потом удивляемся: откуда лейкозы? Надеяться, что мы этими бэрами всё решим, рискованно.

Вообще, идея экологического императива, определённых «спасательных» требований, которая буквально локтями завоёвывает себе пальму первенства, на мой взгляд, – опаснейшее заблуждение. Не об этом ли говорил Вернадский.

Мы всё сводим к технократии, а биосфера трансформируется в ноосферу значительно сложнее, чем нам сегодня представляется. Познание человеком себя, живого вещества – вот путь эволюции. Иного не дано.