«Дайте учреждения – люди будут»
.jpg)
Татьяна Филиппова
Произнесённая в начале века фраза Гилберта Кита Честертона: «Наиболее ответственные дела – любовь, воспитание детей, управление государством – надо доверять людям» – поныне актуальна для России. Как политизацию всех сторон нынешней российской действительности ещё грех считать политикой, а ворчливое недовольство масс всем и вся – складыванием общественного мнения, так и нет оснований полагать, что унаследованное от лет минувших «советское самоуправление» есть «само» и «управление».
Тоталитарному в своей основе администрированию советского типа в равной степени были чужды и идея разделения властных полномочий, и понятия «суверенитет», «федерализм», «децентрализация», без которых не представимо нормальное течение хозяйственной и социальной жизни страны в целом и её отдельных регионов в частности. Хотя чего проще – переложить бремя ответственности за часть государственных забот с утомлённых власть предержащих на толковых, знающих и охочих до дела местных жителей.
Но и век назад, и сегодня тем, кто хотел на местах заниматься своим делом – лечить, учить, изучать свой край (на основе этих знаний экономить той же казне средства и время), призревать убогих, страховать работников от превратностей судьбы, – приходилось и приходится преодолевать несусветные трудности.
Даёшь земство!
...Рубеж 1850–1860-х годов – предреформье. Время «тяжкого исторического урока, накликанного торжеством всемогущей бюрократической опеки и полным подавлением общественной мысли, слова и деятельности» (Г. А. Джанишев, либеральный публицист тех лет). «Все изобретения внутренней правительственной недоверчивости, вся централизация и формалистика управления, все меры законодательной предосторожности, иерархического надзора и взаимного контролирования различных ведомств ежедневно обнаруживают своё бессилие» (граф Пётр Валуев, в 1861–1868 годы министр внутренних дел).
Кто же виной всему? – «Русский чиновник – ужасная личность; что будет впереди, ещё не известно, а до сих пор он был злейший враг народного благосостояния», – писал цензор и литературный критик Александр Никитенко.
«Россия – вся, с Русской землёю и народом – представлялась правительству какою-то обширною «командою», да так и называлась командою, довести которую до полной «исправности» или до солдатской выправки духовной и внешней, составляло его заветнейшую мечту. Да и мало ли о чём тогда мечталось! Мечталось и об единообразии архитектуры по всей империи, и об единообразии покроя платья и причёсок, с укрощением своеволия мод, даже и о цензуре Священного Писания!» (Иван Аксаков).
.jpg)
– Вы за Земства или за Советы?
– За Советы без большевиков!
– Значит, Земства!
Автор фото: Ю. Романов
Заставить хоть чуть-чуть потесниться эту всеприсутствующую и всевидящую власть, претендующую на божественное вседержительство в своей стране-команде-казарме, и призвана была земская реформа.
Цель реформы, разразившейся над Россией в первый день 1864 года, по словам одного из участников её подготовки, была «не в том, чтобы на место одних присутственных мест учредить другие, а в разрушении старых её (России. – Ред.) основ и построении её на начале, почти совершенно ей чуждом, децентрализации и самоуправления».
Создание органов местного самоуправления, получивших вполне удачное, укоренённое в национальной традиции название – земства, вносило принципиально новые начала во всё государственное строение Империи. В сущности это был второй, после крестьянской реформы, шаг Великих Преобразований России...
В итоге затяжных бурных обсуждений проекта реформы общее заведование местными хозяйственными делами было вверено выборным (на основе сословного и имущественно-цензового принципов) земским уездным и губернским собраниям. Те же в свой черёд избирали рабочие органы – управы. Со всеми «за» и «против» земств хорошо бы помнить о том, что именно они, благодаря освобождению крестьян, стали первыми всесословными учреждениями местной власти, а не узкодворянскими, как то было прежде.
Наиболее проницательные современники (кто с радостной надеждой, кто с ревнивым опасением) сразу поняли: ценность реформы не в новых учреждениях, а в вводимой вместе с ними новой социальной практике, новых правовых основах хозяйственной и общественной жизни. «До сих пор, – писали либеральные «Московские ведомости», – русский народ не имел совокупной организации, теперь он её имеет.
До сих пор мы имели отдельные гражданские сословия, чуждые друг другу, раздроблявшие народ или скрывавшие его единство и препятствовавшие течению его жизни; теперь положено начало живой цельной организации земства, основанной на всеобщем начале собственности». Скептикам, рассуждавшим в духе «некем взять», та же газета пророчески, как оказалось, отвечала: «Неправда! У нас есть люди, дайте учреждения – люди явятся».
.jpg)
Помните название читаемой статьи? «Дайте учреждения – люди будут...»
– Есть!
Автор фото: О. Ильин
Земство не только обедало...
Что же дало земство стране? Благодаря энергии и знаниям земских врачей Россия почти полностью освободилась, скажем, от такой жуткой вещи, как эпидемия бытового сифилиса. До самых отдалённых «медвежьих углов» добрались земские учителя – молодые и не очень. Земская статистика по уровню профессионализма и эффективности исследований – явление во многом, увы, остающееся уникальным для нашего Отечества.
Земское страхование ввело в обиход новые перспективные формы социального обеспечения беднейших слоёв населения. Но главное, именно в этих ежедневных хлопотах о благе ближнего возникла земская интеллигенция, чьим постоянным нравственным императивом стал гуманизм конкретных дел.
Связь с заботами земли, житейская укоренённость занятий надёжно оберегали земство от полугорячечных революционных иллюзий. С другой стороны, всё это продолжало оказывать благотворное влияние на ход российских дел и после того, как по законам от 12 июля 1889 года и 12 июня 1890 года, земские учреждения попали под бдительный контроль администрации Александра III. Формируя конструктивную оппозицию в эпоху контрреформ, земства стали школой, подготовившей, выпестовавшей будущих общественных деятелей, политических лидеров и опытных хозяйственников для преобразований начала XX столетия.
Не знаю, каким именно по счёту «колесом» в телеге российской империи было до революции земство (г-н Ульянов-Ленин настаивал, что оно было «пятым колесом»), но для послеоктябрьского «паровоза» большевиков неплохо отлаженный механизм земства оказался явно лишним. Едва привстав на ноги, новая реввласть ликвидировала эти органы местного самоуправления.
Кстати
Не нужно быть специалистом-историком, чтобы понять чрезвычайную ценность земской идеи для дней нынешних. Образ земца рубежа веков запечатлелся в сознании людей обаянием грамотного профессионала, порядочного и мужественного деятеля-делателя, направлявшего ход развития страны на средний, постоянно выверяемый, без всевозможных крайностей и шараханий, путь.
Впрочем, так ли уж важна и ценна сама по себе середина? Золотая середина – не усреднённость, инертная равнодействующая разнородных сил, но способность ума и чувства не соблазняться искусом экстремизма, «чрезвычайщины» (от коей и до ЧК рукой подать) – в политике, в общественных начинаниях, в идейном поиске. Это – незаметное мужество тех, кто в той или иной мере, даже и вкусив от пирога власти, избежал соблазна властолюбия, того самого, что всякий раз превращало Россию, по замечанию Георгия Федотова, «сверху – в холодильник, а снизу – в костёр».
«Всё так, – кивнёт любезный читатель. – Но теперь-то что делать? Механически заменить советы земствами, ввести управы и собрания?» Нет! Представьте себе: «Земская управа Кировской (например) области...» Звучит, пожалуй, ироничнее даже, чем «Санкт-Петербургский городской совет народных депутатов».
Социокультурная среда не сможет не сопротивляться искусственному возвращению названий. Да дело и не в названии, должна укорениться суть всего здорового и ценного, что было в земствах. Традиция может восстановиться сама, естественным течением дел на местах – на то оно и земство, то есть местное самоуправление.
P.S. – Анонс
Такие примерно мысли посетили автора этих строк после того, как на её имя пришло приглашение принять участие в проходившей осенью 1992 г. в Йошкар-Оле конференции «Организация и практика земских учреждений в России».
Ещё в главе «Семья - нация - страна»:
«Дайте учреждения – люди будут»