Журнал «Социум» №8. 1991 год

Да не будет в стыде мать, родившая нас

Что значит для нас сегодня земля, именуемая Матерью? Миф? Сказка? Живое предание, превратившееся в расхожую метафору для публицистов? Окончательно ли переменились мы душевным составом?

Об этом размышляет писатель Владимир Личутин.

Природное неиссякаемое чувство

Помню фантастическую книгу о блужающих по земле существах. Они хотят завоевать мир, для того и наделены способностью перемещаться по планете, питаться от земли через корни. Корни у них невидимые, однако столь же прочны, как у дерева; тяга к земле – не мифологического порядка, не результат некоего психологического внушения. Это природное неиссякаемое чувство. Если оно кончится, человечество пропадёт.

Наверное, поэтому многие горожане, изнурённые повседневной суетой, толкучкой, унылой работой, так беззаветно горбатятся на своих жалких сотках (которые в качестве садового участка государство выделяет почему-то обязательно в оврагах, болотинах и чащобах), не жалуясь при этом на усталость, испытывая исключительно наслаждение. Если нет корней, чувственных токов, никаких откликов в душе, что им во всём этом? Нет, копаются они на грядке, колготятся. Однако есть всё же какая-то временность, какая-то болезненность в этих затеях: ведь мало что дают они, кроме чувственных утех и зеленного продуктового прибытка, мало соприкасаются с глубинными основами народной культуры земледелия.

Корневая народная культура заключается в накоплении знаний. Множество знаний о земле и воздухе, о человеке и о космосе мог добыть тот, кто работал на земле и в то же время созерцал весь мир, улавливая логические взаимосвязи, распутывая хитросплетения.

Каждый крестьянин добывал эти знания «для себя», чтобы прожить. В то же время его опыт, сочленяясь с опытом соседа, изустно передавался по цепи поколений всё далее и далее в пространстве. Так создавался свод национальной культуры.

Наш эпос – это не что иное, как опыт проживания на конкретной земле. Мать сыра земля была опорой, чревом, оберегом во все времена человеческой жизни. И кроме того, она – глубочайшая по своей сущности онтологическая категория народного бытия.

Почвенничество – связь человека с землёй

В дохристианских верованиях земля простиралась «космично», как небо, только с обратным знаком; брак между ними дал жизнь всей Вселенной, сама земля была центром, средоточием Космоса. Национальный герой испытывал злоключения в преисподней, в пещерах средь чудовищ, поднимался наверх, путешествуя по небу. Однако, из каких бы теснин он ни вырывался, в какие бы кущи ни попадал, какие бы несчастья ни переносил, ничто не могло уничтожить его любовь к земле.

Не убивалась любовь и боязнью грядущего, что ждало за порогом сей жизни. Во всём этом – удивительная философия русского человека! Старец дохристианских времён спокойно, легко уходил в смерть. Почему? Он сознавал, что не умирает, а ложится на долгий отдых. А отчего образ Богородицы так любим в народе? Да оттого, что напоминает образ всё той же Матери сырой земли. Помните удивительное место в «Братьях Карамазовых», когда христианин Алеша Карамазов целует землю? Думаю, что Достоевский угадал коренное свойство русского народа – «почвенничество», то есть глубинную связь с землёй.

Методом классификации, отбора, анализа собственной жизни крестьянин создавал путеводитель по космосу культуры, куда входили сведения о земле и о лесе, о ветре, птицах и звере, множество чисто житейских принципов и правил. Не забудем одну особенность национальной культуры – практичность, утилитарность знаний.

Национальный свод культуры составлялся из неписаных микросводов, куда входили приметы, ритуалы земледелия, обычаи труда и быта и, конечно, народный идеал праведной жизни, который всегда строился на любовном приятии другого человека. Сейчас всё это разрушено. Разрушена этика труда, а она была основой жизни семьи, общины, на трудовой этике во многом держалась Русь. Истреблены, выбиты миллионы лучших пахарей, унёсших с собой свод невосстановимых знаний.

В народе само собой разумеющимся считалось, что культурный человек – это хорошо трудящийся человек – охотник, рыбак, земледелец, плотник, скорняк, а не горьковский Челкаш, который, легко отряхнув с себя деревенскую Русь, бросился в пучину скитаний.

Бездушные знания – безбожная жизнь

Народ перестал быть народом, несмотря на монбланы накопленных знаний в библиотеках, книгохранилищах, архивах. Его обрекли служить пылинкой в теле машины, перемалывающей землю. Горожанин отринут от земли, которая для него всего лишь то, по чему он должен пройти, проехать. Он оторвался от солнца, потому что уходит из дому затемно и возвращается в сумерках. Улетучился живой мир, природа оказывается... ненужной человеку.

В жизни человека, простого рабочего человека (а ненормальность такой тупой мороки я прочувствовал на себе – был когда-то фрезеровщиком), нет и не может быть органичности. Он вынужден участвовать в безумном акте выпотрашивания земли – из добытой руды сварили болванку, и каждый день он должен точить её, чтобы получить валик для машины. Отработанная деталь выбрасывается на свалку или идёт на переплав. Можно ли, проводя таким образом трудовые дни, наблюдать мир, накапливать знания?

«Музыка – лучшее утешение для опечаленного человека», – заметил ещё четыре века назад апостол Реформации Мартин Лютер. Исходя из этого, наша страна должна быть краем повального меломанства

Рабочий, конечно, способен совершенствоваться профессионально, но все навыки, умения замыкаются на нём самом и уходят с ним. Ему суждено передать потомкам лишь знания автомата. Вот почему рабочего легко заменить роботом, а осуществление технологии – выполнением программы компьютера. Но нет такой программы, которая сможет заменить пахаря. И не будет никогда.

Чтобы растить хлеб и не губить землю, нужны глубинные родовые знания, которые передаются из поколения в поколение.

И никогда человечество не приспособит технику к работе с землёй без того, чтобы не насиловать почву. О феномене техники хорошо сказал Василий Розанов: «Раз я видел работу «жатвенной машины». И подумал: тут нет Бога». Машина рвёт живую связь земли с человеком.

В людском скопище, в удушливой городской атмосфере мы как нигде близки к смерти.

Довольно небольшого нарушения равновесия – и может произойти катастрофа.

Жить в городе становится труднее, и, если не изменится ситуация, исполнится то, о чём сказал ветхозаветный Иеремия вавилонянам: « ...подобно Содому и Гоморре ниспровергается Вавилон, и ни один человек не выживает. И в большом стыде будет мать, родившая нас, и будущность наша – пустыня и сухая земля...».

Может быть, только в инстинкте самосохранения – спасение человека...

Изгнание из рая земного

Русский человек обречён на двойственное состояние духа. Когда говорят, что житель деревни отъехал от околицы и к городу не прирос, это надо понимать буквально – как нахождение «между», некую тягостную свободу.

Признаки разрушения крестьянского мира, схожего прочностью, устойчивостью разве что с космогонической системой Птолемея, разумеется, замечали давно. Столыпин пытался провести земельную реформу, отлично понимая, что, не решив «крестьянский вопрос», не решить и всех остальных вопросов. Были и другие причины. Одна из них связана с кризисом религиозного сознания нового времени.

Человек на земле, между прочим, был царём. Представьте себе: пространство, залитое светом, с запахом цветов, волнующаяся нива, поют птицы, шумит лес... И посреди этого рая – человек. Достойное состояние, ибо он соединял небо и землю. И вдруг, проповедуя, что он царь, с лёгкостью отказывается от царского своего положения, влезает в городские теснины, затхлые замусоренные бараки, в лязг и скрежет зубовный, влезает добровольно в хомут бюрократического подчинения, в толчею, в кишение улиц, входит в ранжир раба, считая пространство покорённым... Как такое могло случиться? Выскажу точку зрения, с которой многие не согласятся.

Книга бытия рассказывает, что сотворил Бог человека по образу Своему, благословив плодиться и размножаться: «Наполняйте землю и обладайте ею и владычествуйте над всякой тварью в небе и на земле». И вот такое «ветхозаветное» вознесение над всем и вся привело нас к самообожествлению, вовлекло в яростное сражение с природой, с язычеством. Мы превратились в дикарей, неспособных понять, что же такое с ними произошло и происходит.

Кто были дохристианские боги? Колос. Дерево. Небо. Земля. Всё, что дышало, напоминало о своей жизни – всё то были боги. Единственным небогом был человек. Он был дитя Солнца, тварь перед ликом Природы. Русскому человеку было близко поклонение Земле. Всему, что Землю окружает. А когда начнёшь покорять, теряешь всё.

Жить на земле и с землёю

Трудно наращивать разрушенное. Тем более, если это культура, духовные основы. Притом в сознание огромной массы людей идеологи внедряли мысль о бесконечном прогрессе, о том, что передовая, совершенная культура – книжная, машинная, обретается она исключительно в городских скопищах.

Нет, истинная культура – в накопленном, уловленном опыте. Такая культура ныне распалась. Мы потеряли самих себя. В большинстве своём, принадлежа каким-либо сословиям, корпорациям, мы просто исполняем заданные, а часто и чуждые нам функции. И сцеплены мы своего рода клеевой массой – идеологией, по-прежнему исповедуя догмы, от которых с души воротит.

Одна из них – подходить к народу с мышечными, энергетическими мерками. Мол, в городе живут производители, на них мир держится, а в деревне – одни старушки, пенсионеры. По мне же, старушка, доживающая остатные дни в избушке – истинный представитель народа, от деда и прадеда глубинную красоту она хранит в себе.

Подойдя к краю пропасти, мы убедились, что наше могущество в тонкой соломинке, по которой мы должны пройти. Сумеем ли? – к этому вопросу свелось многообразие нашей жизни.

Давно необходимо отказаться от пропаганды «биологической» вертикали. «Человек – это звучит гордо». Ну какая, скажите, гордость у босяков, или, иначе говоря, маргиналов, из нынешних? От того, что могут зарезать, истоптать безжалостно? Духовно гордый человек не губил чужую душу, природу, как мы делаем, оправдываясь концепцией «всё для блага человека», в которой звучит подчинённость земли человеку.

Эта подчинённость выливается в бессмысленный труд по скорейшему сокрушению земли. Заведённая машина цивилизации работает на удовлетворение прихотей ведомств, которым потворствует государство. А ведь никаких перемен не произойдёт, если оно не поймёт, что тотальная идеологизация жизни – грех перед будущим. Государство должно озаботиться в первую очередь устроением жизни собственного народа.

Требуется погружение в свой народ, погружение искреннее, чтобы он поверил, что государство существует для него, а не наоборот. Существовать для народа – это по меньшей мере не мешать ему самостоятельно жить на земле. Стало быть, жить землёю.

Она должна быть опорой для народа. Задача – вернуть ему эту опору. Лишь тогда мы сможем не только удовлетворить материальные нужды, но и утолить духовную жажду.

Из журнала «Природа и человек»

Журнал «Социум» 1991 год №8(8)

Ещё в главе «Человек - общество - природа»:

Да не будет в стыде мать, родившая нас
Календарь народных примет. Август. Жнивень, Разносол, Густоед
Самая русская река