Четвёртым в титрах значится...
Художник-постановщик. Его работа всегда остаётся за кадром, в тени режиссёрской и операторской славы.
Мосфильм. В декорации обычная предсъёмочная суета.
– Здравствуйте!
– Привет!
– Извините, вы художник-постановщик?
– Нет, я декоратор.
– Простите, что отрываю вас от дела, где можно найти художника?
Декоратор повернулся и, указав кисточкой на человека в красном комбинезоне, который в этот момент забивал гвоздь в стену, крикнул:
– Леонид Викторович! К вам пришли.
Леонид Викторович спрыгнул с лестницы и, подбрасывая молоток, быстро подошёл ко мне.
– Здравствуйте! Свинцицкий.
Я разглядывал молоток в его руках и, не скрывая удивления, спросил:
– Вы художник-постановщик?
– Да, я. А что, не похож? Вас этот молоток смутил? На съёмочной площадке это главный инструмент.
– Признаться, не ожидал увидеть художника-постановщика с молотком, не типично это как-то.
– В кино, на съёмочной площадке, приходится всем заниматься.
– Так в чём же суть вашей профессии?
– Главная особенность состоит, во-первых, в том, что художник кино участвует в коллективном творчестве. Его творческие замыслы могут реализовываться только при совместной работе с режиссёром, оператором, актёром – со всей съёмочной группой. Во-вторых, в единстве творчества и производства. Поэтому помимо таланта художник кино должен обладать организаторскими способностями, самодисциплиной, умением жить и работать в большом коллективе, иначе он потеряется в сложностях современного кинопроизводства.
– А что у художника кино «творчество» и что «производство»? Существуют ли они в какой-то последовательности?
– Творчество – это работа со сценарием. Разработка и написание эскизов декораций, выбор места натурных съёмок, поиск готовых интерьеров, отбор мебели и реквизита, декорировка помещений. Производство – это прежде всего реализация: перевод в конкретный материал замысла художника, осуществление контроля и руководство этим процессом. Точной последовательности нет, хотя, безусловно, технологическая последовательность существует. Вначале эскиз, потом декорация. Но, по большому счёту, художник и творит и руководит на протяжении всего времени создания фильма. Никогда не бывает так, что в подготовительном периоде только «творчество», а в съёмочном – только «производство».
– Чего больше, «творчества» или «производства»?
– Всё зависит от сценария. Бывает, что производство преобладает, особенно если декорация строится за пределами студии. Иногда приходится возводить целые городки, улицы, дворцы – так называемые декорации на натуре. Вот там много работы. Ты и художник, и прораб, и снабженец, и даже сторож.
– Получается, сам придумал – сам построил. Чем интереснее и замысловатее, тем сложнее и труднее строить.
– Вы правы. Превращаешься в раба своего же замысла. Помимо фантазии необходимо высокое качество исполнения. Халтура в кино всегда видна. Задача художника – заставить зрителя верить, что всё на экране настоящее: дома, булыжник, мрамор, хотя на самом деле это может быть отфактуренный пластик или бумага. Помню, на картине у режиссёра С. Юткевича «Ленин в Париже» мы построили сложную декорацию – парижскую площадь 1910 года – с плоскими и объёмными фасадами зданий, с точной архитектурной отделкой, с витринами магазинов и пр. На экране всё выглядело так натурально, что даже французы не верили, что это декорация. Вот такого качества мы и добиваемся.
– А после съёмок всё ломается. Не жалко?
– У нас ломают. В Голливуде большие дорогостоящие декорации эксплуатируют много раз, они не только окупают себя, но ещё и прибыль приносят.
– От чего зависит качество вашей работы?
– От материалов, от людей, от денег и от сроков, в которые необходимо укладываться. В кино от художника требуется особая мобилизация духовных и физических сил. Здесь нет места настроению, хорошее или плохое, есть у тебя сегодня вдохновение или нет – никого это не интересует. В свою очередь, от качества работы художника, умения спланировать своё время зависят другие люди, съёмочная группа, цеха. Опоздал с эскизами – задержал строительство декорации, не изготовлен реквизит – невозможно снимать сцену. А это приводит к нарушению календарно-постановочного плана, в котором сконцентрировано всё: и актёрская занятость, иногда расписанная по часам, и сроки аренды павильона, спецтранспорта, операторской техники, гостиницы, и даже билеты. Вот и бывает так, что летом снимаем зиму, а зимой лето.
– Кто же художнику помогает, или он всё делает один?
– Конечно, художнику помогают. Прежде всего мои ассистенты и администрация во главе с директором. Всё, что придумали режиссёр, оператор, художник, ложится на плечи директора фильма и его заместителей. От их профессионализма очень многое зависит.
У хорошей администрации нет слова «невозможно». Нужен вертолёт – будет. Понадобится космический корабль – достанут; и подводная лодка всплывёт в нужном месте и в нужное время.
К сожалению, их работа остаётся за кадром, в кадре только результат.
.jpg)
Л. Свинцицкий (справа) на съёмках
– Что мешает творить художнику в кино?
– Смета ограничивает творчество. Постоянно втискиваешь в рамки сметы свой замысел, изворачиваешься, чтобы не было перерасхода.
– А сценарий ограничивает? Ведь автор в сценарии уже изложил свой творческий замысел и своё решение.
– Сценарий – не догма. В нём заложена идея, есть сюжет, персонажи, место действия, время и т. д. Но не написано, как, где и кого снимать. Задача режиссёра, оператора и художника – перевести написанное в изображение, или, как мы говорим, на плёнку. А этот процесс имеет свою специфику, свои законы и премудрости.
Всё начинается с читки сценария, после чего у каждого из нас формируются свои замыслы: как это сделать, каких актёров пригласить, какие использовать изобразительные приёмы, не исказив при этом сюжет и главную авторскую идею. Вырабатывается стилистика фильма, композиция кадра и сцен, характер декораций, интерьеров, натуры. Изобразительное решение – это всё, что будет находиться в кадре, что будет окружать актёра и взаимодействовать с ним. Это цвет и фактура. Ничего случайного в этом нет, всё придумывается и готовится заране.
Так что в рамках любого сценария достаточно места для творческой фантазии художника.
– Кому принадлежит право на принятие окончательного решения – режиссёру, оператору или художнику?
– Монопольного права ни у кого нет. Есть право на поправку и на сомнения. Без сомнений нет творчества. А сомневаешься вплоть до команды «Мотор!». Иногда лучшее решение находишь во время съёмки, особенно если в кадре талантливые актёры. Бывают случаи, когда на съёмочной площадке сценарий меняется на 50 процентов, но это, если режиссёр – автор сценария. (А. Тарковский, например, дважды снимал свой фильм «Сталкер»). Такая практика имеет негативную сторону – лихорадит работу всей съёмочной группы и влечёт за собой перерасход сметы. Есть, конечно, авторы, которые ревностно охраняют свои сценарии и не соглашаются на поправки, и есть режиссёры, диктующие всем свою волю. Художнику говорят, как строить, оператору – как снимать, директору – как организовывать. Такой деспотизм режиссёра сковывает художника и обедняет фильм. Настоящий же успех достигается только при творческой совместной работе режиссёра, художника, оператора, хотя функции их при этом разные: режиссёр в большей степени идейный руководитель фильма, а художник и оператор – создатели изображения.
– Оказывает ли влияние на Ваше творчество авторитет, возраст, известность режиссёра? С кем интереснее работать?
– В какой-то мере – да. А интереснее работать всегда с режиссёрами талантливыми, которые, независимо от своей концепции, не боятся предоставить художнику творческую свободу в поисках самостоятельного решения, ведь свобода не есть произвол... В своих исканиях стилистики фильма или отдельных сцен, художник опирается на режиссёрский замысел и вместе с тем никогда не становится простым исполнителем. Подлинная свобода творчества в кино предполагает содружество, при котором художник, режиссёр и оператор взаимно дополняют друг друга. Для меня принцип сотрудничества на основе доверия и взаимопонимания является главным в нашей профессии.
– Конфликты случаются?
– Не больше, чем на другом производстве. Бывают творческие расхождения и чисто человеческие. Но компромисс найти всегда можно. Я считаю, что, несмотря на трудности, кино нужно делать весело, без дрязг и нервозности, тогда и фильм получится интересным.
– Кто из режиссёров и какие фильмы вам запомнились?
– Помню все фильмы и всех режиссёров, но назову наиболее важные для моего профессионального становления: «Ленин в Париже» С. Юткевича, «Покровские ворота» М. Козакова, «Там, где нас нет» Л. Квинидзе, «Поджигатели» А. Сурина, «Сны» К. Шахназарова и А. Бородянского.
– Какие сценарии привлекают вас больше – исторические или современные? Работаете ли вы в определённом киножанре?
– Я люблю работать с разным материалом, главное, чтобы в нём была перспектива создания хорошего фильма. На исторических картинах работать интересно. Делаешь почти каждый кадр. А современный материал позволяет фантазировать, что-то изобретать. В кино художник, как и актёр, перевоплощается в зависимости от материала: на исторических фильмах – в историка, на военных – в военного, на политических – в политика. Без этого невозможно вникнуть в специфику той или иной профессии или социальной среды.
– Имеет ли художник кино своё лицо, свой почерк? Может ли он быть узнаваем по фильмам?
– Безусловно, имеет. Прежде всего это проявляется в эскизах, в технике исполнения и в композиционном решении. Одни пишут схематично, кто-то работает в фотографической манере. Кто пишет маслом, кто – акварелью. У некоторых художников эскизы выполнены так тщательно и профессионально, что заслуживают места на выставках. Один и тот же сценарий два художника никогда не воспримут одинаково. У каждого своё видение и своя индивидуальность, своя кинематографическая эстетика. Даже на исторических картинах, где, как правило, требуются точность и достоверность, изобразительное решение будет разным.
А насчёт узнаваемости в фильмах – здесь сложнее. Быть узнаваемым не позволяет различие сценариев: разные темы – разные творческие решения. Ну а потом, повторяться тоже неинтересно, хотя у художников кино тоже есть свои вкусовые пристрастия. Некоторые любят помещать в кадр много реквизита, другие, наоборот, кадр максимально очищают или используют определённую цветовую гамму. Но это в кино. А в живописи у каждого художника есть свой почерк, несмотря на многожанровость и использование различных техник.
– Может ли кино сделать художника известным, популярным? Помогает ли это творчеству?
– Не знаю... Наверное, может, если дадут американского «Оскара» или, в крайнем случае, нашу «Нику», ну... и если об этом напечатает «Московский комсомолец». Популярность скорее нужна актёру, она его стимулирует и даже кормит. А художника кормят только талант и руки. Я думаю, признание в любой форме приятно и, конечно же, помогает творчеству.
– Вы занимаетесь станковой живописью?
– Занимаюсь. Я всё-таки художник! Хотя некоторые считают, что художники кино, кроме эскизов, ничем другим не занимаются. Это не так. Большинство художников-кинематографистов пишут, и очень хорошо, их работы можно увидеть на персональных выставках и аукционах.
.jpg)
А. Бородянский и Л. Свинцицкий. Во время работы над фильмом «Сны». Июль 1993 г.
– Ваши работы были на выставках?
– Да, в 1993 году персональная выставка моих работ проходила в Союзе кинематографистов в Москве, вторая – в Хельсинки, в Финляндии. Участвовал и в других выставках.
– Когда же Вы всё это успеваете?
– Большая часть работ написана в паузах между фильмами.
– И какому жанру, стилю отдаёте предпочтение?
– Нравится всё: и графика, и портрет, и пейзаж. Пробую себя в реалистическом жанре и в абстракции. Люблю работать акварелью, маслом, пастелью.
– Откуда Вы берёте сюжеты для своей живописи? Из кино или из жизни?
– Скорее из киножизни. Во-первых, работа в кино заставляет художника проводить много времени в архивах, в библиотеках, читать, общаться с консультантами, как правило, очень образованными и интересными людьми, что в свою очередь даёт возможность пополнять знания о стране и многое видеть, встречаться с людьми разных профессий, социальных сред и национальностей. Строил декорации и в Азербайджане, и в Туркмении, и в Эстонии, в Коми, снимал в пустыне, в открытом море, даже в тюрьме и колонии. Наиболее интересные впечатления фиксирую на фотоплёнку или делаю зарисовки-почеркушки, ну а потом, в свободное время, с «помощью» памяти, настроения и красок переношу на холст.
– Кистью?
– Не всегда. Есть и другие приёмы... Но это моя коммерческая тайна. Шучу. Их много – долго рассказывать придётся.
– Может ли художник-живописец работать в кино?
– Без знания специфики кинопроизводства работать здесь невозможно.
– А как же вы оказались в кинематографе?
– Кино всегда меня интересовало, и я, как миллионы других людей, был зрителем. Ещё на 4-м курсе Крымского художественного училища стал задумываться, куда идти дальше. Можно было в Строгановку или в Суриковский. Но я выбрал ВГИК.
– Почему?
– Кино манило своей таинственностью, какой-то романтикой, да и тщеславие грело. Видел много раз в Ялте, как проходят съёмки. Актёры, толпа зевак. Во всей этой киношной атмосфере было что-то необыкновенное, праздничное. Мы даже с сокурсниками пытались снять свой фильм. Написали сценарий, сами играли, режиссировали.
– Ну и как, получилось?
– Что-то получалось, но потом поняли, что это детская забава. Что заниматься этим серьёзно можно, только получив специальное образование. Вот поэтому и ВГИК. Потом Мосфильм.
– Кинопроизводство не мешает заниматься живописью?
– В какой-то степени мешает, особенно когда задумал написать серию работ. Есть вдохновение, настрой и вдруг звонят со студии: «Леонид Викторович, есть интересный сценарий, не хотите поучаствовать?». В этот момент раздваиваешься: и завершить хочется задуманное, и отказывать неудобно.
Я могу не работать в кино год, полтора, но потом... Звонок, студия, сценарий... и всё начинается сначала. Кино – это страсть, делать кино – моя жизнь.
Леонид Свинцицкий
Разговор направлял Александр Богун
Р. S. За фильм «Сны» (режиссёры К. Шахназаров и А. Бородянский) Леонид Свинцицкий отмечен профессиональным призом молодых кинематографистов России «Зелёное яблоко – золотой листок» – лучшая работа художника 1993 года.
Ещё в главе «Жизнь - творец - искусство»:
Мы родом из СССР. Нерадостные очарования (советологический лубок)
Четвёртым в титрах значится...
«Социум-вернисаж». Леонид Свинцицкий