Человек умрёт последним. Нетривиальные заметки на модные темы

■ Природа умирает, но это не значит, что её бессмысленно сохранять. Человек смертен, но он всю жизнь пытается быть здоровым и лечиться.

■ Из всех живых существ человек умрёт последним.

■ Почему люди всё время недовольны телевидением, этим величайшим даром цивилизации? Потому что это дар данайцев. В нас бунтует подавленная, не находящая реализации часть нашего живого существа. Даже в Новогоднюю ночь, как невольники к галерам, мы прикованы к телеэкранам и видеомагнитофонам, не способные сами ни петь, ни плясать, ни кричать, ни смеяться, ни флиртовать, ни любить, ни касаться или играть и разыгрывать друг друга – фактически не общаемся, а только смотрим, смотрим, смотрим, в промежутках немного пьём и жуём, жуём, жуём. Коровы!

Изредка перекидываются критическими замечаниями по поводу того или иного номера. А после общее чувство раздражения в оценках передач – неинтересные, скучные, ужасные. Даже если они были очень интересными, тогда говорят, что это за счёт пошлости, вздора и порнографии. Спроси другого, какие передачи ещё надо, – толком не знает.

Пусть они будут сплошь смешными, наблюдать чужой смех с собственной кривой улыбкой, как отдалённым откликом на него, всё равно скоро надоедает. У ног телезрителя весь мир, а он недоволен. Его развлекает вся планета, а он брюзжит. Тут по Фрейду: живые люди недовольны своей полужизнью и переносят это раздражение на объект. Наблюдателю всегда в конце концов скучно. Евгений Евтушенко в своё время написал хорошие строчки, мечтая о будущем, когда «Телевизор понесут под колокола на всемирный страшный суд за его дела».

Телевидение – символ всей современной аудиовизуальной культуры. И есть уже телевидеоманы, которые забыли о естественных потребностях живого активного существа, чувствуя себя вполне довольными без них. Хаккеры в квартирах как «клетках для орхидей».

■ Изображение на экране красивее реального пейзажа, картина в альбоме ярче подлинника, удачный ксерокс чётче текста, информация о событии интереснее события.

Копия стала лучше оригинала! – вот рубеж поворота к господству техники над природой, искусственного над естественным.

■ В подсознание – основную творческую лабораторию человека – попадает только то, что прошло через чувства. Через чувства проходит прежде всего живое, непосредственное воздействие другого человека, природы, мира. Информационное воздействие затрагивает только мышление, «кору». От хоккея по телевизору остаётся лёгкий поверхностный след, который, как инверсия самолёта, быстро рассеивается, смешиваясь с новыми впечатлениями.

Хоккей на стадионе, даже наблюдение, а тем более собственную игру, помнит всё тело, весь человек. Она остаётся в нас. И так любые события. По телевидению мы были везде, на всей планете. И слышали обо всём. Но что это даёт? Общее впечатление без переживания. «Мы многое из книжек узнаём, но истины передают изустно...» – пел В. Высоцкий.

Многие удовлетворяются жизнью без истины – живут как наблюдатели, «рядом с бытием». Некоторые уже и не нуждаются в переживании – роботообразные, другие, напротив, прибегают к искусственной имитации переживания – наркообразные.

■ Сначала людям становится ненужной природа. Многие её больше не чувствуют и начали в этом сознаваться. Им в ней скучно, тоскливо. Природа вытесняется социумом, деревня – городом. Потом человеку становится ненужным и социум, другие люди. Он их не понимает. Ему с ними неинтересно. Некоторые лучше чувствуют себя с книгами, телевизором или компьютером, хотя это обычно ещё скрывают, жалуясь на одиночество.

Общение заменяется коммуникацией. Возникает человек, живущий своим сознанием. Духовный онанист. «Мыслитель». Часто это сочетается с прямым физическим вырождением: худосочие, атрофия органов восприятия, врождённые телесные дефекты. Дальше будет...

■ Быть или иметь. Иначе говоря, время или деньги. Западная цивилизация дала свой великий роковой ответ: Время – Деньги. Быть – значит иметь. Таким образом она превращает в товар даже время. В главный товар. Да что время, само бытие. Дилемму: жизнь или кошелёк, она решает в пользу второго. И мощно функционирует, всё больше создавая и покупая.

И все люди – продажные вещи, с той только разницей, что одни дорогие, другие дешёвые, кто в серой, а кто в блестящей упаковке. Какие скорости, какая связь – всё для экономии времени. Но его всё больше не хватает. Его почти нет. Ни для кого, ни для чего. А нет времени, нет и человека. Аннигиляция реальности.

■ Из жизни муз (с картины XX века): Алгебра, убивающая Гармонию.

■ Прекрасное вызывает удовольствие? – То, что вызывает удовольствие, является прекрасным. Никакая красота не спасёт мир, если человек не будет её чувствовать. Для мёртвой души мир мёртв.

■ Конец XX века: Жизнь становится утопией.

Братья наши меньшие – животные, и наш «большой брат» – компьютер. Это всё так, если рассуждать фактически, «по влиянию». А исторически: братья наши старшие – животные, и наш «меньшой брат» – компьютер. Как дальше будут развиваться эти братские отношения? Как обычно: Каин убил Авеля.

■ Высшая окончательная цена экспоненциального роста человеческого знания – человек. Скоро мы её заплатим – собой.

■ Информационное общество: Древо Жизни засыхает, заглушаемое разросшимися ветвями Древа Познания.

■ Информационное общество – это когда:

Вера – в Большой компьютер (бывший бог).

Надежда – Машинный прогноз (бывшие мечты).

Любовь – Сексуальные услуги (бывшие ласки).

Преступлением является переписывание информации, а болезнью называют компьютерный вирус. И глупость здесь в форме знания, которого накоплены горы.

■ Техноэрос

Подслушанный на улице разговор родителей (в две тысячи... году)

Перестал учиться, целый день шатается с роботами... Влюбилась в ПК-7830, говорит, что красивый, тефлоновый... Завёл роман с какой-то компьютерной системой...

■ 2 задачи для компьютера:

а) стояла большая толпа. Мне поручили найти незнакомую женщину. Примета была указана абсолютно точная: «вся из себя такая». Я узнал её сразу. Как скоро это сможет компьютер?

б) из разговора подростков: если бы я был добрее, я дал бы ему в рожу. Когда это переведёт компьютер?

■ Всякий мыслящий человек, анализируя современные тенденции развития, должен быть пессимистом. Но он живёт. Значит, живёт или механически, или надеется. Кто надеется – оптимист. Каков механизм этого оптимизма?

Хотя бы всё летело в тартарары, придумывается всеобщая великая иллюзия. Такая, как ноосфера. Ноосфера как реальность – техносфера, которая губит и уничтожает всё живое. Её и воспеваем, на неё и уповаем. Радоваться своей гибели – это самая эффективная форма защитного механизма. Легче всего обману поддаётся безнадёжно больной. Чем хуже положение, тем сильнее вера в спасение. Пока живём, надеемся. У нас нет выхода кроме как быть оптимистами.

■ Все кричат: человек, человек! А может быть, его уже нет? Во всяком случае мы не будем знать, когда нас не будет. Выродимся незаметно.

■ Все люди – Братья! Свобода, равенство, братство! Человек человеку, друг, товарищ и брат! Братья во Христе! Братская любовь... Что такое быть друг другу братом, очевидно и понятно. Было. Теперь для большинства людей становится пустой фразой.

Символизм братства питался существованием – реальных братских чувств. Но единственный ребёнок в семье не знает, что это такое. Не будет знать их и человечество. Важнейший вид непосредственных связей между людьми, связей близости, распался. Этот распад предшествует распадению половых и родительских связей. Остаются только коммуникации.

■ Одна дилетантская реминисценция об изменении роли тела в культуре. Оно шло снизу вверх:

Первобытная культура озабочена обузданием зоологизма, борьбой с инцестом, регулированием брачных, кровнородственных отношений. Культ фаллоса. Мир вращается вокруг гениталий. Человек – чресла.

Потом проблема живота. Биться не на живот, а на смерть. Положить живот за други своя. Жизнь и живот, прокормление, еда почти тождественны. Гаргантюизм. Вырастить ребёнка – значит воспитать его в буквальном смысле слова. Мир лежит на брюхе. Человек – живот.

В новое время на первом плане грудь, человеческие чувства, страдания плоти, борьба страстей. Сенсуализм и сентиментализм – любовь. Волнения души. Мир прижат к груди. Человек – сердце.

Сейчас центром тела стала голова. Торжество расчёта, рациональности. Интеллектуализм, церебрализация. Мир стоит на голове. Человек – мозг.

Дальше у нас нет органов. Кончились. Далее киборг, искусственный интеллект. Самоотрицание в пользу другого.

■ Циклы искусства

Классическое – изображение реальности.

Модернистское – преображение реальности. Постмодернистское – изображение реальности.

Модернизм превзошёл классику и как бы впереди её. Но этот «перёд» есть «зад» науки и техники. Постмодернизм – это искусство как возврат к первоначальному смыслу данного слова – «технэ». Искусство превращается просто в искусственное. Круг замкнулся. Скоро начнётся второй – опять изображение реальности. Но эта реальность будет синтетической.

■ Музыка в потоке времени

1) Старинные народные песни: резкие, протяжные, почти без модуляций. Без инструментов. Чувственные. Мы их почти не воспринимаем. Экзотика. Этнография.

2) Инструментальная классическая музыка и священные песнопения. Романсы. Симфонизм. Гармония. «Духовные». Воспринимает избранная часть общества.

3) Песни: лирические, гражданские. С довольно сложными модуляциями. Пели почти все. Душевные. Кончаются во второй половине XX века. Многие их ещё любят, хотя петь почти перестали. Иногда вспомнят строчки: «Ой, рябина кудрявая, белые цветы...» Дальше обычно не знают.

4) Рок-музыка: ритмы, надрыв, бьёт по вегетативной нервной системе. Как секс вместо любви. «Психофизиологическая». Исполнение человеко-машинное, требует специфического профессионализма. Сейчас, пожалуй, самая популярная.

5) Компьютерная музыка. Без чувств, без духа и без души. Интеллектуально-информационная, технически гармоничная. Машинный ритм и петь нельзя в принципе. Иногда, правда, на каком-то переходе её любители подвизгивают. Голос исполнителя трансформируется до неузнаваемости и почти неважен. Техническая. Доставляет удовольствие своей чистой формой как силуэт лайнера. Неважен даже композитор.

Её можно задать компьютеру как тему некоторым мычанием.

И всё. Нравится «постчеловеческому» человеку.

■ Гласностью называется состояние общества, когда все кричат. И крик каждого – это глас вопиющего в пустыне.

■ Перед запретом КПСС были опубликованы традиционные первомайские призывы. Я тогда дополнил их:

Ликвидируем застойные гнойники и пролежни социализма! Заменим их открытыми ранами и язвами капитализма!

От дефицитов и распределиловки вперёд к конкурентной борьбе и безработице!

Долой справедливость! Да здравствует свобода и демократия!

Хочу похвастаться: остальные призывы оказались тщетными, а эти осуществляются.

■ Когда видишь, как отдельные люди или социальные группы ставят цели, которые тебе не нравятся или прямо пугают, надо помнить, что в делах человеческих, по крайней мере половине, результат получается обратный. И чаще всего не просто другой, а прямо противоположный. Цели осуществляются по принципу: шёл в комнату, попал в другую... Так называемая ирония истории.

■ А вот иронии дня:

1) М. С. Горбачёв, начиная перестройку, вполне искренне старался усовершенствовать социализм. В результате социализма не стало. Также развалился Советский Союз. Потом изгнали самого Горбачёва.

2) У нас гнилые души, на Западе – продуктивное бездушие. Задача нашей реставрации: вырвать больные зубы русской советско-социалистической духовности и заменить их вставными (и стальными) челюстями европейско-американского рационализма.

■ Я верю в гибель человека и торжество его разума.

Александр Кутырев
В оформлении статьи использованы
рисунки художника Л. Бенкомо

• Журнал «Социум»
• 1994 год
• №8-9(39-40)

Ещё в главе «Жизнь - творец - искусство»:

Добро и зло в «зверином контексте»

«Меня поражает моё теперешнее равнодушие к природе»

Человек умрёт последним. Нетривиальные заметки на модные темы

Человек – частица мироздания, связанная с природой, с космосом тончайшими узами