Журнал «Социум» №1(13). 1992 год

Рубрика научного обозревателя «Социума» Андрея Фурсова

Дух истины болезнетворен, ибо Истина нелестна. И он повергает в болезнь не просто того или этого человека, но весь мир. И уж такова наша мудрость, чтобы всё озлить, онедужить, осложнить, а не оберечь, опосредовать и оправдать, как если бы посреди чистого поля свободной, ясной и готовенькой стояла Истина.

Мартин Лютер

Пока большинство учёных слишком заняты развитием новых теорий, что есть Вселенная, и им некогда спросить себя, почему она есть...

...если мы действительно откроем полную теорию, то со временем её основные принципы станут доступны пониманию каждого, а не только нескольким специалистам. И тогда все мы, философы, учёные и просто обычные люди, сможем принять участие в дискуссии о том, почему так произошло, что существуем мы и существует Вселенная. И если будет найден ответ на такой вопрос, это будет полным триумфом человеческого разума, ибо тогда нам станет понятен замысел Бога.

С. ХОКИНГ. «От большого взрыва до чёрных дыр»

Есть только миг между прошлым и будущим – именно он называется жизнь.

(Слова из популярной песни)

Тот, кому предстоит читать книгу, должен сначала войти в её ритм. Если ему это не под силу – значит, ему не под силу и прочитать книгу. Такова очистительно испытательная функция первых ста страниц. А кому не нравится – тем хуже для него, значит ему на гору не влезть. Входить в книгу – это вырабатывать дыхание, наладить шаг, настроиться на заданный ритм. Первые сто страниц играют решающую роль в сотворении читателя.

У. ЭКО

В №№ 8-12 «Социума» за 1991 год в рубрике «Наука – политика – практика» была напечатана серия статей А. Фурсова «Кратократия». В них анализировалась социальная природа господствующих групп советского общества, социальная природа самого этого общества.

В 1992 году «Социум» продолжит публикацию статей на эту тему. Однако сам анализ кратократии и социальной природы строя советского типа (не говоря уже о сознательных политических и общественных действиях по реконструкции его в жизнеспособный и достойный человека социум) предполагает понимание и исследование советского общества в более широком историческом контексте. Причём в сравнении с другими социумами, цивилизациями, формами социальности.

Нужно ли говорить, что любая историческая система, будь то формация или цивилизация, капитализм или кратократия, есть продукт деятельности исторического субъекта. В этом смысле различия в триаде «Запад – Россия – Восток» суть различия в деятельности (как процессе и результате) исторических субъектов различного типа в прошлом и настоящем.

В связи с этим решено, во-первых, продолжить публикацию «Кратократии» в рубрике «Прошлое – настоящее – будущее»; во-вторых, наряду с анализом российского и советского вариантов развития публиковать в ней исследования более общего философского и социологического характера, посвящённые различным историческим системам. И системам идей – научных, идеологических, религиозных, которые генерируются конкретными людьми в их практической деятельности: сначала было Слово, но Слово и есть Дело. Поэтому в названной рубрике «Социум» будет регулярно помещать как известные, так и не очень знакомые читателю исследования отечественных и зарубежных учёных. Предполагается также критическое анализирование и обзорное рецензирование этих исследований.

Публикации раздела будут оригинальными, а не републикативными. Вести раздел в качестве автора и научного обозревателя берётся философ и историк Андрей Фурсов.

Ему – слово.

Сначала – для некоего расслабления, а кому-то – для более полной собранности – несколько «направляющих» эпиграфов.

П. Брейгель. Вавилонская башня

В рубрике «Прошлое – настоящее – будущее» настоящего номера представлены следующие материалы.

Её, как Вы уже видели, открывает введение. За ним следует «Кратократия». А вот о следующем материале следует сказать особо. Это обзор книг и статей Жана Гимпела, французского учёного, живущего в Англии. В центре обзора – книга «Средневековая машина». На первый взгляд, такой выбор может показаться странным. Однако тому причиной – несколько обстоятельств.

Все участники споров о развитии России (СССР) и современного мира исходят из того, что точка отсчёта, норма развития – современный Запад, современный капитализм. В то же время нельзя забывать, что, во-первых, капитализм – это краткий миг в истории человечества, имеющий своё начало и свой конец. Во-вторых, в значительной степени, этот «социальный миг» уникален.

Уникален как по содержанию, так и по происхождению. В-третьих, до сих пор нет полноценного объяснения причин и механизма появления капитализма, то есть современного общества. Как заметил американский специалист по экономической истории А. Фейерверкер, мы изучили экономическую историю Европы между XIII и XVIII веками почти по минутам, но до сих пор не знаем, как возник капитализм.

Не ясна и проблема соотношения капитализма и европейской цивилизации. Что такое капитализм с цивилизованной точки зрения: прогресс или регресс? взлёт или провал? Почти все заворожены капитализмом и сводят к нему уникальность европейского развития. Но, быть может, ключ к разгадке европейской истории, цивилизации – не в капитализме и не в Новой истории, а в феодализме и Средних веках.

На примере средневековой техники Жан Гимпел подтверждает это, показывая, что, по-видимому, уже феодальное общество Европы не имело аналогов в мире. Если это так, а Гимпел очень убедителен, тогда проблема причин невозникновения капитализма в спонтанном развитии неевропейских обществ – ложная проблема. Тогда традиционные сравнения феодального Запада и феодальной Руси, а также дальнейшая траектория отечественной истории смотрятся в ином свете.

Есть и иной аспект «средневековых штудий» Гимпела. Сравнивая на их основе средневековый (1050–1350 годы) и современный (1750–1970 годы) Запад, он ещё в середине 50-х годов предсказал технико-экономический упадок США, и большинство его прогнозов сбылось. Коли Гимпел действительно пророк Судного дня капитализма, западного мира, и этот мир действительно находится в конце цикла своего развития («на лезвии бритвы», по выражению Гимпела), то каково место России в этом мире? Не окажется ли бритва, о которой идёт речь, своеобразной социальной «бритвой Оккама» не только для Запада, но и для России?

Кстати, работы Гимпела не только не опубликованы на русском языке, но и почти неизвестны у нас.

Надеюсь, что и он сам, и написанное им как с позиций ретроспективных, так и прогностических, заинтересуют читателя и предоставят ему, как говорится, немало пищи для размышлений. Работы Жана Гимпела дадут представление о том, как жили люди прошлого, какой была их повседневная жизнь.

Делая небольшое отступление, заметим, что непосредственной жизни людей XV–XVIII столетий был посвящён трёхтомный труд известного соотечественника Гимпела – Фернана Броделя, назвавшего его «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVIII веков».

В ней он уделил особое внимание материальной предметно-вещественной жизни европейцев, живших в XV–XVIII веках, их связям с окружающим миром. И это безусловно интересно. Однако восхождение Европы началось в середине XI века, и период XI–XIV веков по-своему заслуживает внимания не менее, чем период XV–XVIII столетий.

В последнем реализовались тенденции и потенциал, накопленный за время цикла 1050–1450 годов.

Интересна середина XV века, когда, по сути, кончилось Средневековье, но ещё не наступило Новое время, а воцарился Хроноклазм, что и нашло отражение как в поведении людей, так и в искусстве.

Особо притягивает к себе время «предкончины» Средневековья – XIV век – «далёкое зеркало» XX века: экономический спад после подъёма, пандемия чумы, войны, рушащаяся мировая торговая система.

Ещё два века «вглубь» – и мы видим Старый Свет с «завихрениями» крестовых походов и кочевых нашествий. Это динамичный, бурлящий мир. И вот как раз работа Гимпела и показывает, исследует его.

Обзор книги Гимпела – первый из серии обзоров, которыми «Социум» постарается заполнить пробел, существующий в представлении многих между блестяще описанным Броделем зрелым европейским миром и рождением этого мира.

Вслед за обзором работ Гимпела о юности Европы, Запада читатель познакомится с книгами А. Льюиса «Крестоносцы и номады» и Дж. Абу-Лугхода «До европейской гегемонии. 1250–1350», а также работой Б. Гачмэн «Далёкое зеркало: злосчастный XIV век» и другими.

Думаю, удивительный мир XI–XV веков по контрасту позволит лучше понять и увидеть многое из того, что есть в отечественной истории, избавиться от ложных вопросов и аналогий. Быть может, поняв, как уходит юность социума, мы сможем избежать некоторых ошибок или совершить их с наименьшими потерями.

Опыт XI–XV веков ценен и в связи с другими обстоятельствами. Европа развивалась циклически, как и восточные цивилизации. Однако, в отличие от них, каждый цикл западной цивилизации был представлен качественно новой социальной системой (формацией). Это социо-генетический код Европы.

Поэтому сознательное конструирование европейского будущего возможно лишь на качественно новой основе. (Другой вопрос, есть ли условия для реализации такой возможности).

Два европейских цикла – XI–XV и XV–XX веков, точнее, стык (XV–XVI столетий между ними) демонстрируют, что одна из важнейших проблем в конструировании будущего – умение отличить блестящие по форме упадок и вырождение, подготавливающие это будущее (но будущим не являющиеся и представляющие по сути социальный тупик) от уродливых, серых и примитивных ростков реального будущего.

Думаю, сравнительный анализ несравненного Ренессанса с первоначально примитивными по содержанию и уродливыми по форме явлениями Реформаций (так похожими на позднюю готику) весьма поучителен. В том числе и с точки зрения изучения современной мировой культуры.

Поразительно, что новоевропейский субъект вырос не столько из прекрасных и утончённых ликов Рафаэля и гармоничного пространства Леонардо да Винчи, сколько из дезорганизованного демонического пространства Босха и уродливой, но крепкой мужицкой толпы Брейгеля-Старшего. От Ренессанса, замыкавшего феодальный цикл развития европейской цивилизации, линия шла от Контрреформации.

Напротив, Реформация, ставшая первой фазой Великой капиталистической революции 1517–1648 годов, открывала новый цикл европейской цивилизации. Поразительно, но мы до сих пор во многих отношениях смотрим и на феодализм и на капитализм сквозь призму вырождающегося городского феодализма глазами его представителей! И это тоже связано с проблемой адекватности восприятия социального времени.

Итак, мы начинаем с работы Гимпела, в немалой степени – из-за личности автора, символизирующей, для меня по крайней мере, фаустовский дух Европейской цивилизации.

Прошлое, настоящее, будущее... Пласты Социального Времени, Социальной Истории, Истории Социума.

Казалось бы, с этим всё ясно: необратимая стрела времени мчит из прошлого в будущее через настоящее. Но если даже физические аспекты времени представляют собой дискуссионную проблему, то введение социокультурного, цивилизованного измерения в проблему времени меняет ситуацию кардинально. Для Европы с её иудео-христианской традицией характерно линейное время, устремлённое вперёд; бесконечность – нечто положительное. В античной культуре подчёркивалась конечность – это было отрицанием негативной бесконечности восточных культур. В азиатских цивилизациях доминировали циклические концепции времени.

С. Боттичелли. Аллегория клеветы

П. Брейгель. «Слепые»

Ясно, что это ставит соотношение прошлого, настоящего и будущего в иную перспективу и придаёт каждому из них различную этическую и эстетическую окраску («золотой век» и так далее). По-разному воспринимают время как процесс прошло-настояще-будущего и различные социальные группы одного и того же общества, одной и той же социальной системы. И уж совсем относительным становится «прошлое» и другие временные характеристики, когда речь заходит о различных исторических системах, соотносящихся друг с другом во времени (формации) или в пространстве (цивилизации).

Что значит «прошлое» для такой исторической системы, как современный капитализм? XIV век – «далёкое зеркало» XX века – скорее всего прошлое века XVIII? Утвердительный ответ уже не столь очевиден. В рамках формационного измерения феодализм – это, несомненно, прошлое капиталистического Запада. А в рамках цивилизованного, где феодализм и капитализм суть лишь два различных формационных лика одной формации? По-видимому, нет. А что же говорить об азиатских цивилизациях? Где в них кончается прошлое и начинается настоящее?

Мы видим, что само определение прошлого и настоящего в самом деле относительно и зависит от качественных характеристик той или иной исторической системы; социальное время отличается от физического, историческое – от обыденно-повседневного. Отсюда расчленение социального процесса на настоящее и прошлое также довольно относительно. Не случайно английский историк А. Тойнби говорил о том, что именно можно называть «негативной современностью», когда речь идёт о соотнесении во времени различных цивилизаций и о «позитивной современности», когда речь заходит о достаточно удалённых друг от друга событиях или людях в рамках одной цивилизации.

Например, Уильям Оккам это далёкое прошлое? Хронологически да, XIV век всё-таки. Но из подхода Оккама, с лезвия его «бритвы» соскользнула новоевропейская теория познания. Следовательно, он современен нам. А Мартин Лютер? А Иисус Христос? Бог мой, да в европейской цивилизации даже соотношение прошлого и настоящего – хитрая штука: временные пласты могут меняться местами, что обусловлено самой спецификой этой цивилизации. В отличие от других цивилизаций, европейская выступает как единство двух противоречивых начал, традиций – иудео-христианской и античной. Это не только придаёт ей повышенные динамику и сложность, но и обостряет отношения между прошлым и настоящим.

Составные элементы европейской культуры могли трактоваться, в зависимости от угла зрения, как качественно более древний и качественно более современный, что определялось наличием и взаимодействием античного и христианского (христианско-германского) начал. В христианской мысли понятие «современный» имеет то значение, что по отношению к нему первым его носителем (то есть носителем современности) оказывается Иисус Христос.

Жизнь Иисуса, как заметил Дж. Покок, была принята в качестве даты вытеснения одновременно в священной и светской истории античности с её политикой и философией и «старого божьего промысла» – иудейских законов и Ветхого завета. Различение между античной древностью и христианской современностью стало важным элементом средневековой культуры. «Современное» выступало как царство божьей благодати и воли, а древнее – как царство закона и философии.

Ни в одной из цивилизаций прошлое и настоящее не столь дихотомически противопоставлено, как в европейской. Напряжение между элементами этой дихотомии, усиливавшееся их противоречием как светского и религиозного, и породило в рамках христианской схемы мира понятие настоящего, в котором динамика благодати может быть продолжена в будущее. Поскольку принципиально возможно такое продолжение, «современный» и «древний» элементы могут поменяться местами.

Так и произошло в XV–XVI веках, когда было «изобретено» «Средневековье» как прошлое с целью дистанцировать от него настоящее как светское, нерелигиозное. Мыслители Возрождения задолго до Гиббона связали «триумф варварства» с «религией» и начали считать себя «современными» в том смысле, что подражали древним или даже превосходили их. Гуманисты, таким образом, произвели инверсию: возрождение светской античности (и сам Ренессанс) представили как возникновение современности, противостоящей варварскому прошлому и господству религии. В результате Средневековье приобрело вид мрачного слаборазвитого прошлого, и мы до сих пор, к сожалению, смотрим на этот динамичнейший отрезок истории близоруким ренессансным взглядом как на нечто статичное.

При этом мы забываем, что деятели Реформации могли использовать ту же дихотомию и определять «антикизированное» христианство (или христианизированную античность) как прошлое.

Собственно, Мартин Лютер и отсёк это прошлое своими тезисами, как социальной бритвой Оккама, не предполагая, что ввергает Европу и мир в самое большое, жестокое и захватывающее социальное приключение – капитализм с его мировой, планетарной экспансией.

Позже деятели Просвещения ещё раз «перевернули» песочные часы Времени: верх стал низом, христианско-реформаторские XVI–XVII века стали приплюсованными к «Тёмному Средневековью». Ну а марксизм объявил несовременным, досовременным всю предшествующую ему двухтысячелетнюю антично-христианскую историю! Да и современный, наш сегодняшний мир, может с упадком капитализма и распадом современной миросистемы стать «досовременным» прошлым по отношению к «постсовременному» «настоящему». И, как знать, не будут ли в случае триумфа неоязычества и неоварварства объявлены абсолютным прошлым последние пять тысяч лет? Короче, даже в европейской цивилизации Время – континуитет прошло-настояще-будущего – непростая проблема с особым аспектом «относительности».

Будем помнить об этом. Ну а теперь в путь. Via est magistra vitae.

Журнал «Социум» 1991 год № 10-11

Ещё в главе «Прошлое - настоящее - будущее»:

Рубрика научного обозревателя «Социума» Андрея Фурсова
Кратократия
Нострадамус ХХ века? (парадоксальные идеи и прогнозы Жана Гимпела)